Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Это программа «Бла-бландинки», мы начинаем. Ольга Данилевич…

О.ДАНИЛЕВИЧ: Катерина Звягинцева.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: У нас сегодня в гостях член Общественной палаты, капитан команды КВН «Сборная РУДН» Сангаджи Тарбаев. Здравствуйте.

С.ТАРБАЕВ: Здравствуйте.

О.ДАНИЛЕВИЧ: У вас на самом деле много регалий, мы остановились на этом. Всё остальное будем по ходу напоминать.

С.ТАРБАЕВ: Это самые правильные регалии.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Да? Какая я молодец всё-таки!

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Хорошо подготовилась.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Когда женщина делает правильный выбор — это всегда очень подкупает, да? SMS, Twitter, Telegram, Катечка.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: +7 925 88-88-948 — номер для ваших SMS-сообщений. Twitter: govoritmsk. Telegram: govoritmskbot. Звонки мы традиционно не принимаем, так что, друзья, пишите.

Как вы отдохнули? Праздники же. Или вы не отдыхали?

С.ТАРБАЕВ: Честно говоря, вчера получился очень такой суетный день, потому что я вчера вёл мероприятие на Охотном Ряду.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: На Охотном Ряду, на Манежной площади.

С.ТАРБАЕВ: Потом вёл премию «Я — гражданин!» на форуме «Сообщество». В общем, общественная деятельность меня поглотила вчера.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Во сколько легли спать?

С.ТАРБАЕВ: Учитывая то, что мы ещё готовимся нашей командой к юбилею КВН, который будет 12-го в Кремле, я где-то в 3 часа лёг спать. Мы ещё сидели и писали сценарий для себя.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Отличный какой вечер получился и день!

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Праздничный.

С.ТАРБАЕВ: День народного единства. Объединились.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Да, давайте вас поздравим собственно с праздником.

С.ТАРБАЕВ: Я вас тоже поздравляю.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Как думаете, есть единство-то?

С.ТАРБАЕВ: В чём-то есть, в чём-то нет.

О.ДАНИЛЕВИЧ: В чём нет?

С.ТАРБАЕВ: Мне кажется, в трактовке истории, в трактовке культуры, в понимании каких-то вещей, особенностей каких-то национальных, экономических, социальных.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: И поэтому нужны такие праздники? Или нам не надо никакого единства?

С.ТАРБАЕВ: Мне кажется, что единство нужно, потому что всё-таки мы настолько все разные, и нам нужно в какой-то день почувствовать, что мы едины.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Вы вчера почувствовали как ведущий ещё и концерта на Манежной?

С.ТАРБАЕВ: Было настолько холодно, что было сложно почувствовать. Единственное, что я хотел почувствовать — это тепло. Но в целом я хочу сказать, что это завораживает. Я не знаю, как людей, которые стояли напротив, но когда ты стоишь, а напротив тебя около 60 человек, то это, конечно, круто, энергетика крутая.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Слушайте, мы начитались, что вы как раз в качестве ведущего со сцены на Манежной заявили следующее: «Мы — россияне! И мы стоим под одним флагом! А концерт откроет самый патриотичный певец Денис Майданов!» Это ирония или вы серьёзно?

С.ТАРБАЕВ: Ну, я сказал «один из самых патриотичных». У нас очень много людей, которые претендуют на титул «самый патриотичный». Конечно, это ирония.

О.ДАНИЛЕВИЧ: А кто на самом деле самый патриотичный исполнитель? Тут важно, что именно исполнитель.

С.ТАРБАЕВ: Я бы на самом деле сделал шаг назад и обсудил слово «патриотичность». На мой взгляд…

О.ДАНИЛЕВИЧ: А мы его хотим как раз впереди, туда подальше.

С.ТАРБАЕВ: Хотите туда, да? Сложно, потому что критерий патриотичности не является общим и универсальным. У каждого патриотизм ассоциируется с разными вещами. Кто-то считает, что патриотизм — это выйти с флагом и барабаном, стучать на улице и кричать: «Россия, вперёд!». А кто-то считает, что нужно просто делать своё дело на своём рабочем месте качественно и хорошо. И это тоже патриотизм.

О.ДАНИЛЕВИЧ: В плане музыки и исполнения кто патриотичный? Тут не действуют эти ваши критерии.

С.ТАРБАЕВ: Опять-таки это же культура. Если мы говорим об использовании каких-то наших российских ноу-хау, то здесь, конечно, говорить о патриотичности не приходится, вся наша эстрада практически вторична в этом плане. А если говорить о содержании песен, контента, то есть группы… Ну, допустим группа «Любэ», которая ассоциируется с патриотизмом. Есть тот же Денис Майданов, Олег Газманов, которые поют песни…

О.ДАНИЛЕВИЧ: Но вы сами сказали, что это была ирония.

С.ТАРБАЕВ: Да, отчасти это была ирония, потому что я сам себе не могу объяснить, что такое патриотизм, и трактую так, как мне самому кажется.

О.ДАНИЛЕВИЧ: А кажется как?

С.ТАРБАЕВ: Кажется, что нужно делать своё дело очень хорошо и качественно.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: И тогда будет патриотизм?

С.ТАРБАЕВ: По крайней мере, делать что-то полезное, чтобы всё, что ассоциируется с Россией, в итоге выходило на более хороший уровень.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Смотрите, в октябре очень много все говорили, что нужно… предложили тестировать чиновников на патриотизм. Кто-то говорил, что это действительно надо, кто-то — не надо. Вы как считаете, нужно вводить такой тест? Или вообще, может, и в госучреждениях давайте вводить тест на патриотизм?

С.ТАРБАЕВ: Не знаю. Мне кажется, это такая немножко… это некое передёргивание темы патриотизма. Так мы дойдём до того, что начнём просто чистить свои ряды от инакомыслия и от всего остального.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Смотрите, но при этом в правительстве сейчас активно занимаются разработкой закона с подачи президента, закона о российской нации. Как думаете, в чём вообще заключаться он должен, этот закон? Что там должно быть прописано?

С.ТАРБАЕВ: Мне сложно ответить на этот вопрос, потому что я не знаком с этим законопроектом, с этой инициативой. Я только знаю о том, что есть такое словосочетание «российская нация». Вокруг этого сейчас все и пляшут, пытаются понять. Кто-то пытается из этого сделать какую-то бомбу. Кто-то из этого, наоборот, пытается сделать какое-то праведное дело. Я пока ещё не сформировал своего отношения к этому.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Вообще вам кажется, что инициатива и такое частое упоминание единой нации, в многонациональной стране единой нации — это скорее хорошая тенденция или это может нас загнать в какие-то рамки, когда мы опять начнём чувствовать, что все на что-то оскорбляются и нужно за что-то кого-то наказывать?

С.ТАРБАЕВ: Всё должно быть, скажем так, в меру, потому что любая инициатива может загнать в рамки, если это делать чересчур настойчиво или, допустим, наоборот, слишком навязчиво. Поэтому мне кажется, что по сути понятие «российская нация» — это правильное направление. Главное — в этом всём не уйти далеко.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Сангаджи Тарбаев у нас в гостях. Напоминаю координаты прямого эфира…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: +7 925 88-88-948 — номер для ваших SMS-сообщений. Twitter: govoritmsk. И govoritmskbot…

О.ДАНИЛЕВИЧ: Это Telegram.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Это Telegram.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Вчера параллельно с празднованием Дня народного единства ещё прошёл и первый, я так понимаю, Большой этнографический диктант.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Это как-то мимо меня вообще прошло.

С.ТАРБАЕВ: Это было не вчера, это было накануне.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Да? А мне казалось, что это прямо 4-го числа писали. Нет? Значит, я, может быть, ошибаюсь.

С.ТАРБАЕВ: Может быть, знаете, как было? 4-го числа оглашали результаты. Потому что я сам участвовал в Этнографическом диктанте. И это было, по-моему, за несколько недель до 4 ноября.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: 80 тысяч человек, говорят, приняли участие.

С.ТАРБАЕВ: По всей стране.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Столько же в шествии принимали в Москве, кстати говоря.

С.ТАРБАЕВ: Сколько?

О.ДАНИЛЕВИЧ: 80 тысяч человек примерно.

С.ТАРБАЕВ: Ну, наверное, вполне возможно.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Знаете, какая примечательная тут деталь? Почти все писавшие ошиблись в ответе на вопрос о единственном в Европе регионе традиционного распространения буддизма. Все вместо вашей родной Калмыкии называли Бурятию. Вам не обидно?

С.ТАРБАЕВ: Я привык к тому, что большинство наших сограждан очень плохо знает географию своей страны. К сожалению, это факт.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Вы что-нибудь для этого делаете теперь, уже будучи в рядах Общественной палаты?

С.ТАРБАЕВ: Сложно сделать что-то существенное, чтобы поменять в корне это отношение. По крайней мере, в своём близком кругу я пытаюсь объяснять, где находится моя республика. А если говорить…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А что вы говорите? Вы ходите с картой? «Вот карта, глобус, всё».

С.ТАРБАЕВ: Нет, почему? Вы знаете, ведь отношения прежде всего не между какими-то национальностями, не между какими-то странами, а между людьми. И если в твоём личном кругу, личном контакте люди тебя уважают (и ты, соответственно, уважаешь), ты стремишься как можно больше и рассказать о себе, и узнать о других. Соответственно, по этому принципу строятся мои взаимоотношения с моими друзьями и с моим близким кругом. Вы, наверное, больше говорите о системном подходе, как это изменить с точки зрения больших масс и так далее. Ну, это большой системный вопрос. Он связан и с образованием, связан и с молодёжной политикой в нашей стране, связан…

О.ДАНИЛЕВИЧ: Вы как раз и занимаетесь-то молодёжной политикой в нашей стране отчасти.

С.ТАРБАЕВ: Я занимаюсь общественным контролем этой молодёжной политики, это же Общественная палата. Поэтому мы можем только, скажем так, отражать то, что происходит, и давать свою оценку.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Вы сами участвовали в этом диктанте?

С.ТАРБАЕВ: Да.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Что там сложного было?

С.ТАРБАЕВ: Для меня были сложными вопросы, связанные с головными уборами.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Там нужно было знать…

О.ДАНИЛЕВИЧ: Кроме кокошников, что ещё было?

С.ТАРБАЕВ: Ну, кокошники я знал, а всё остальное, к сожалению, немножко…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Тюбетейки разве не знаете?

С.ТАРБАЕВ: Тюбетеек не было.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Ну вот!

С.ТАРБАЕВ: Насколько я понял, там были мордовские головные уборы. Я не знаю, как он называется. Там были удмуртские головные уборы. Вот здесь, в финно-угорских народах, я «плаваю», скажу честно.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Запорол.

С.ТАРБАЕВ: Я географически знаю, где это всё находится, и более того, стараюсь изучать эти регионы, но, к сожалению, из-за того, что я рос и формировался на юге России, у меня всё-таки больше понятия о Кавказе, больше понятия о Кубани, скажем так, о Ставрополье.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Скажите, пожалуйста, а в семье вы разговариваете на калмыцком?

С.ТАРБАЕВ: У меня смешанная семья — папа калмык, мама казашка, поэтому мы говорим на всех трёх языках дома. У нас такое азиатское эсперанто, если можно так говорить.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Но преимущественно на русском, я так понимаю, да?

С.ТАРБАЕВ: Да, русский язык — это основной язык.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Сейчас у многих проблема… Я из Татарстана, и там татарский, соответственно, там два языка государственных, прямо официально — русский и татарский. Но во многих семьях в основном все уже говорят по-русски, и татарский забывается. Вот что вы делаете? Вы со своим сыном говорите на тех же трёх языках, что и дома? Или как у вас происходит? Чтобы не забывали язык.

С.ТАРБАЕВ: Это большая проблема на самом деле — то, что вы озвучиваете. Причём для татар это меньшая проблема, допустим, а для калмыков это большая проблема, потому что уже практически процентов, наверное, двадцать-тридцать всего калмыков говорят на родном языке свободно, а все остальные пытаются это делать. Русский язык…

О.ДАНИЛЕВИЧ: Вытесняет.

С.ТАРБАЕВ: Так получилось исторически, да, он вытесняет и преобладает. Ну, этому есть и субъективный фактор, а есть и объективный. Субъективный фактор заключается в том, что для того, чтобы спасать язык, нужно самому народу что-то делать. Это нужно самосознание, какое-то время выделять на это. Вот я, допустим…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Книжки выпускать.

С.ТАРБАЕВ: Книжки выпускать, да. А объективный фактор заключается в том, что сегодня русский язык — это ключ к информации. Не так много информации на калмыцком языке. Я имею в виду и науку, и образование, и новости в том числе. То есть мы же говорим о русском языке как о некоем большом языке по сравнению с калмыцким. Но есть ещё больший — допустим, английский язык. Люди, которые знают английский, они имеют ещё большие возможности с точки зрения потребления информации. Поэтому, на мой взгляд, информативность…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А уж если знаешь китайский, так вообще хорошо.

С.ТАРБАЕВ: Ну, возможно. Но я думаю, что английский всё-таки больше в этом плане…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Ну, пока — да.

О.ДАНИЛЕВИЧ: В определённых сферах китайский…

С.ТАРБАЕВ: Поэтому объективный критерий заключается в информативности языка.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Сейчас будет не совсем, может быть, корректный вопрос, потому что говорить о религии — это не всегда, наверное, правильно. Но я так понимаю, что вы сами тоже буддист.

С.ТАРБАЕВ: Ну, можно так сказать. Я человек верующий, но не религиозный.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Тогда можете своё личное отношение к открытию вчера памятника Крестителю Руси князю Владимиру высказать?

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Памятник-то видели, посмотрели?

С.ТАРБАЕВ: Я видел на фотографиях памятник.

О.ДАНИЛЕВИЧ: В целом как считаете?

С.ТАРБАЕВ: Ну, почему нет?

О.ДАНИЛЕВИЧ: В центре города… Я напомню просто историю с памятником князю Владимиру. Его хотели поставить на Воробьёвых горах — общественность, некоторая часть общественности, некоторые эксперты были против. Причём это было связано не только с какими-то особенностями веса памятника, что это всё может как-то нарушить положение на Воробьёвых горах.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Но кто-то говорил, что небезопасно.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Кто-то говорил, что это просто будет портить вид. В итоге поставили на Боровицком холме. Ваше отношение к тому, что в центре Москвы появился памятник князю Владимиру?

С.ТАРБАЕВ: Я считаю, что это нормально, ничего предосудительного в этом не вижу. А в чём должно быть противоречие?

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Нет, мы просто спрашиваем.

С.ТАРБАЕВ: Мне кажется, что это вполне логичный памятник. Почему нет? Если этот человек занимал в истории России очень такое знаковое место, он принёс христианство на Русь, и русские, славяне его очень уважают. Соответственно, мы, народы, живущие в России, тоже уважительно к этому относимся. Тем более что 85 процентов России — это русские. Почему бы и нет? Почему бы этому памятнику не стоять в Москве?

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Вы сказали, что видели фотографии. Вам-то сам памятник понравился? Не показался ли он слишком громоздким, нет?

С.ТАРБАЕВ: Я же говорю, что я видел на фотографиях его, потому что реальные масштабы…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Там внизу Собянин стоял.

С.ТАРБАЕВ: Нет, по сравнению с любым памятником любой человек будет меньше. А с точки зрения — вписывается он или не вписывается в архитектуру? Здесь надо увидеть, наверное, своими глазами, потому что… Как я себе представляю, по идее, должно смотреться прикольно: Кремль, Владимир, библиотека…

О.ДАНИЛЕВИЧ: Я сейчас пытаюсь вспомнить, а в Москве есть статуя Будды где-нибудь?

С.ТАРБАЕВ: Ни одной.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Надо это исправлять?

С.ТАРБАЕВ: Ну, многие годы идут разговоры о том, что нужно хотя бы поставить небольшой храм буддийский либо какой-то дацан и так далее, но количество буддистов настолько мало и настолько их голос не слышен в общем хоре народов…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Мне кажется, просто буддистам это и не надо, если честно.

С.ТАРБАЕВ: И второй момент — буддисты к этому относятся, наверное, более спокойнее, чем, допустим…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Они поставили у себя дома маленькую статую Будды…

С.ТАРБАЕВ: Нет, я вам скажу так. Если бы был буддийский храм, то, безусловно, я бы, допустим, туда ходил периодически. Но из-за того, что у нас нет такой возможности, мы как бы и не ставим это на повестку так остро, как это могли бы ставить христиане либо мусульмане. Но то, что не учитывается — где-то внутри, конечно, осадок остаётся.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Может, нужно написать какую-нибудь петицию, я не знаю, к Собянину обратиться?

С.ТАРБАЕВ: Этим занимались в разные годы разные люди, причём разной величины.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Ну как занимались, если ведь даже ничего не слышно? И в прессе не проходило нигде.

С.ТАРБАЕВ: Есть ступа так называемая, она на Поклонной горе стоит, и вроде как она является сейчас неким центром для буддистов в Москве. Но как бы с точки зрения буддизма это очень маленькое такое… Ну, как сказать? Часовня.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Крошечная для огромного города.

С.ТАРБАЕВ: Крошечная, да. Я говорю о том, что занимались этим вопросом всё время. И Кобзон занимался этим вопросом, он же был депутатом от Бурятии. Насколько я знаю, занимались и другие политики. Просто пока ещё, видимо, запроса такого большого нет.

О.ДАНИЛЕВИЧ: У нас почему-то люди не слышат, забывают, видимо, о том, что в нашей программе традиционно не принимаются звонки.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А все звонят и звонят.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Да. Поэтому пишите…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Не стесняйтесь.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Да, не исчезайте из виду. В Общественной палате вы занимаетесь поддержкой молодёжных инициатив. Как с инициативами-то у нас?

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: И контролем, вы сказали.

С.ТАРБАЕВ: Общественным контролем, да.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Как с инициативами?

С.ТАРБАЕВ: Инициатив много, количество, но качество невысокое.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Как так вышло, что качество невысокое?

С.ТАРБАЕВ: Ну, инициативы… Вы же имеете в виду, наверное, молодёжь, которая со своими какими-то предложениями, инициативами…

О.ДАНИЛЕВИЧ: Конечно.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Они же у нас сейчас все креативные.

С.ТАРБАЕВ: Ну, креативные — да не креативные. Понимаете? Я вам ответил по сути на самом деле, но если чуть-чуть это всё расшифровать, то смысл в том, что людей, которые хотят что-то сделать, что-то предложить, большое количество. И эти молодые ребята и пишут письма, и присылают проекты. Но из-за того, что есть в каких-то местах либо пробелы в образовании, либо пробелы в понимании, как работает система, либо просто немножко наивное представление о том, как это всё происходит, оно делает все эти заявки, эти все инициативы — ну, не все, скажем, а большинство — практически нереализуемыми. А те, скажем, в которых есть суть или зерно, — они, безусловно, берутся под контроль, и мы стараемся эти проекты поддерживать.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Например, почему невозможно что-то реализовать, если это не из области фантастики? Я не очень понимаю.

С.ТАРБАЕВ: Ну, есть просто у нас сложившаяся система. Эта как компьютер, знаете. Если есть загруженное программное обеспечение, то ты не сможешь, если это Macintosh, загрузить что-то с Android.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Это нужно менять, мне кажется. Всё же изменяется.

С.ТАРБАЕВ: Вопрос в системе. Система меняется постепенно. Система меняется за счёт запроса общества. Если в обществе есть запрос — система меняется, если считает нужным.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Скажите, почему вы в какой-то момент вообще решили всем этим заниматься?

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Вас кто-то позвал?

С.ТАРБАЕВ: Мне предложили, скажем так. Я никогда не видел себя в роли политика или общественного деятеля.

О.ДАНИЛЕВИЧ: А в какой момент и почему вы решили, что это интересно вам?

С.ТАРБАЕВ: 2014 год, мне позвонил из Калмыкии один уважаемый человек. Он Герой России, Баатр Александрович Гиндеев, он у нас был председателем Общественной палаты. И он сказал: «Сейчас формируется новый состав Общественной палаты Российской Федерации». Я не знал, что такое Общественная палата. Он мне говорит: «Вот такая история. Мы хотим тебя выдвинуть от Калмыкии, чтобы ты мог там представлять какие-то интересы. В будущем тебе это будет полезно». Я говорю: «Почему вы считаете, что мне это будет полезно?» Он говорит: «Мне кажется, что у тебя это всё развивается, я на тебя смотрю со стороны. Ну, ты потом ещё через несколько лет мне позвонишь и скажешь, было ли это полезно или нет. А сейчас, пожалуйста, последуй моему совету и подай свои документы».

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Прошло два года. Полезно?

С.ТАРБАЕВ: Прошло два с половиной года. Полезно.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: В чём?

С.ТАРБАЕВ: В том, что я сам снял эти «розовые очки» по отношению к тому, как работает система, ещё раз повторю, как всё устроено, какие на самом деле существуют системные проблемы. И я думаю, что сегодня я уже могу предлагать конструктив, по крайней мере в области молодёжной политики.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Два с половиной года назад вы ещё не знали, что такое Общественная палата.

С.ТАРБАЕВ: Да.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Что такое Общественная палата?

С.ТАРБАЕВ: Если философски на это ответить, то Общественная палата — это мы с вами все, вместе взятые.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Но мы не входим с Катечкой!

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Да! Нам никто не звонил и нам никто не предлагал.

С.ТАРБАЕВ: Именно нас отличает только то, что в Общественной палате, если ты являешься членом Общественной палаты, у тебя есть круг неких обязанностей, которые ты на себя берёшь. А если ты не являешься членом Общественной палаты, то ты делаешь то, что ты можешь в своих силах, и вообще хочешь ли это делать. Но в целом Общественная палата — это орган, который как раз таки пытается активизировать гражданское общество в нашей стране.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Тяжело активизировать, кстати говоря?

С.ТАРБАЕВ: Опять скажу, что активных там много, а вот тех, кто про качество, про какую-то адекватность, немного пока ещё. Но тренд позитивный, и с каждым годом всё больше и больше таких людей.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Вам нужно посещать обязательно эти все заседания?

С.ТАРБАЕВ: Нет.

О.ДАНИЛЕВИЧ: О, это очень хорошо, это очень удобно, мне кажется.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Пойдём в Общественную палату?

С.ТАРБАЕВ: Более того, можно бизнесом заниматься.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Всё!

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: И счета можно в зарубежных банках?

О.ДАНИЛЕВИЧ: И вот перейдём к другому вашему занятию…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: К какому?

О.ДАНИЛЕВИЧ: К вашей деятельности, и даже не КВН, как бы это ни удивительно сейчас прозвучало. Вы же ещё продюсер промоутерской компании Fight Nights Global, правильно?

С.ТАРБАЕВ: Точно.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Отлично! Как следует из названия, это что-то про бои международного уровня.

С.ТАРБАЕВ: Единоборства.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Мы женщины, и нам очень сложно. Сделайте скидку.

С.ТАРБАЕВ: А зря, кстати. На наших мероприятиях очень много женщин присутствует.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А я думала, ещё и участвуют.

С.ТАРБАЕВ: Я даже вас приглашаю. И настаиваю, чтобы вы пришли хотя бы раз посмотреть.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Я не могу смотреть, как дерутся за что бы то ни было мужчины, правда. Зачем?

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Крови боишься?

О.ДАНИЛЕВИЧ: А уж если дети! И тут я такая… Грозный. Мы всё про это, конечно же. Грозный, детская…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Ну, вся эта история.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Детская часть турнира. Как вы ко всему этому относитесь? Насколько я понимаю, у вас довольно хорошие отношения с Фёдором Емельяненко.

С.ТАРБАЕВ: Я знаю и с Фёдором Емельяненко, я знаком и с Рамзаном Ахматовичем Кадыровым, поэтому…

О.ДАНИЛЕВИЧ: На чьей стороне?

С.ТАРБАЕВ: В этом плане я ни на чьей стороне. Я стараюсь…

О.ДАНИЛЕВИЧ: А нельзя так.

С.ТАРБАЕВ: Почему? Можно. Я стараюсь как раз таки занимать нейтралитет в этой ситуации. Я чётко отражаю лишь одно: всё должно происходить по правилам.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Там правила были нарушены.

С.ТАРБАЕВ: Если есть правила, то их надо соблюдать. Что касается детских боёв в Грозном, то там правило было нарушено в том, что не было защиты.

О.ДАНИЛЕВИЧ: А то, что дети младше 12 лет?

С.ТАРБАЕВ: Ну, такие соревнования проводятся.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Они показательные обычно.

С.ТАРБАЕВ: Бывают показательные, бывают не показательные. Просто всё дело в том, что есть регламент. У нас и хоккеем дети занимаются с пяти лет. Просто должна быть экипировка соответствующая для того, чтобы это было именно спортом. Здесь, наверное, больше нужно говорить не о той стороне или другой стороне, а о третьей стороне, которая всё это показала. Вот это, на мой взгляд…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Опять вы СМИ обвиняете в чём-то?

С.ТАРБАЕВ: Я не обвиняю СМИ. Я говорю о том, что есть вещи, которые в нашей стране происходят, но благодаря средствам массовой информации они не с той точки зрения начинают интерпретироваться.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Смотрите, благодаря средствам массовой информации вообще узнали, что такое ММА, например.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Вообще о турнире.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Вообще о турнире. И после этого заговорили: «А давайте-ка мы лучше будем побольше вовлекать детей, устраивать боёв. Может быть, это будет развиваться».

О.ДАНИЛЕВИЧ: Если бы не СМИ, то бои как раз без экипировки с участием детей вполне бы себе прекрасно продолжались и дальше. Вам так не кажется?

С.ТАРБАЕВ: Вы думаете, что после этой волны возмущения они прекратятся?

О.ДАНИЛЕВИЧ: Они прекратились? Мы надеемся, что их стало поменьше и что ими не стали так кичиться.

С.ТАРБАЕВ: Возможно, их станет поменьше, ими перестанут кичиться. Но дело не в этом. Дело в том, что это личное дело, допустим, родителей в данном случае, а не тех людей, которые это организуют. Большинство средств массовой информации — это не про социальную ответственность и не про мораль, а это про рейтинги, про аудиторию и про деньги, мы же с вами понимаем.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Давайте мы ещё о детских боях немножко поговорим во второй части.

О.ДАНИЛЕВИЧ: О деньгах и о рейтингах тоже.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Обязательно.

О.ДАНИЛЕВИЧ: А сейчас — новости.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Сейчас у нас 13:30.

НОВОСТИ

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: И мы продолжаем! Ольга Данилевич…

О.ДАНИЛЕВИЧ: Катерина Звягинцева.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: У нас в гостях…

О.ДАНИЛЕВИЧ: Член Общественной палаты, капитан команды КВН «Сборная РУДН» Сангаджи Тарбаев.

С.ТАРБАЕВ: Ещё раз здравствуйте.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: И мы в прямом эфире, потому что нас спрашивают, в прямом эфире или не в прямом. Мы работаем, у нас нет выходных, мы в прямом эфире. +7 925 88-88-948 — номер для ваших SMS-сообщений. Twitter: govoritmsk. И Telegram: govoritmskbot.

Вы тут пишете, по поводу молодёжной политики появились вопросы. И есть вопросы по социальным лифтам. «Раньше на уровне исполнительной власти Москвы была организация “Гражданская смена”, но и в тот момент ходов на федеральный уровень не было. Теперь нет и её». Что вы думаете по этому поводу, по поводу социальных лифтов?

О.ДАНИЛЕВИЧ: Это 63-й спрашивает.

С.ТАРБАЕВ: Что такое «Гражданская смена»? Это была программа такая?

О.ДАНИЛЕВИЧ: Организация.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Организация была такая. Если честно, не знаю её.

С.ТАРБАЕВ: Слушайте, таких организаций в России очень много. На мой взгляд, это просто возможность озвучить эту организацию в эфире. Но дело не в этом. Дело в том, что социальных лифтов нет давно уже в нашей стране для молодёжи, потому что разрушены какие-то инфраструктурные системные связи. Есть какие-то естественные социальные лифты. Допустим, КВН — это социальный лифт в чистом виде. Comedy Club сегодня — это социальный лифт в чистом виде. Борьба в Дагестане — это социальный лифт в чистом виде. Это естественные направления, которые существуют за счёт просто движения. А какие-то государственные социальные лифты — они пока ещё до конца не сформированы. Они, скажем так, не дают возможности любому молодому человеку в России зацепиться и пойти наверх.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Знакомства нужны везде — вот что, я думаю. Это самый лучший социальный лифт.

С.ТАРБАЕВ: Сегодня, в последние несколько лет… Росмолодёжь — это у нас такое агентство есть, которое отвечает за молодёжь. Проводятся форумы по всей стране. Их многие критикуют, кто-то их, наоборот, поддерживает. Я считаю, что по крайней мере появление таких площадок, где молодёжь концентрируется и обменивается какими-то мыслями, информацией, знакомится, — это уже первый шаг на пути к становлению и формированию этих лифтов.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Вы сказали про КВН. Давайте цепляться тогда за КВН.

С.ТАРБАЕВ: Давайте.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Когда вы приехали в Москву, вы попали сразу в КВН, как только начали учиться в РУДН, или нет?

С.ТАРБАЕВ: Я в КВН играл ещё, когда жил в Республике Калмыкия.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Вот! Мы о вас не знаем с этой стороны.

С.ТАРБАЕВ: Я играл в школьном КВН очень активно. Наша команда «Сборная Калмыкии» была чемпионом России среди школьных команд. В принципе, у нас уровень КВН в то время в Калмыкии был очень высокий. Потом была чёрная страница этой команды — она попала в аварию, разбилась и перестала существовать. Вот я как некий осколок ещё того школьного калмыцкого КВН поступил в Университет дружбы народов и первое время, преодолевая фобию к этой игре…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Из-за этой страшной аварии?

С.ТАРБАЕВ: Да. И преодолевая эту фобию, я как-то дистанцировался, старался опять не ввязываться, чтобы эти рецидивы вновь не почувствовать. Но всё равно игра настолько увлекательная, настолько время такое было и возраст, наверное, — и я вернулся в КВН, вернулся в активный КВН, начал играть на факультете, мы стали чемпионами университета нашего. И пошло-поехало…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Вас кто-то позвал, опять же я спрашиваю, или вы просто ходили на какие-то, скажем так, «дни первокурсника» и смотрели, что делалось?

С.ТАРБАЕВ: Видели фильм «Однажды в Америке», когда сидит главный герой и пирожное держит в руках, чтобы подарить его девушке, но при этом сам потом его съедает? Для меня это было то же самое. Мне хотелось очень, я хотел заглянуть туда вновь, но для меня это была личная трагедия. И я пытался как-то абстрагироваться от этого. Я пошёл на факультет международных отношений по специализации «Арабистика», учил арабский язык, у меня было 26 часов в неделю. Я пытался полностью погрузиться в учёбу, но в итоге всё равно оказался в КВН.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Извините, я всё равно не могу не спросить. А это произошло за какое-то время до окончания школы?

С.ТАРБАЕВ: Да, это произошло в мае месяце, в июне. Мы сдавали экзамены, то есть уже выпускные.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Это автобус попал в аварию?

С.ТАРБАЕВ: Да, автобус. Мы возвращались с финала Всероссийской школьной лиги на автобусе и попали в аварию.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Вы находились тоже в этом автобусе?

С.ТАРБАЕВ: Да.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Можно я спрошу, сколько людей погибло?

С.ТАРБАЕВ: Прямо там люди не погибли.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: В больнице?

С.ТАРБАЕВ: Ну, в больнице… Потом психологические травмы были. Для молодых людей были очень сложные травмы, связанные с конечностями, с лишением конечностей, связанные с порезами лица и так далее. Это были такие травмы, от которых люди не умирают физически, но от них умирают морально.

О.ДАНИЛЕВИЧ: А эти люди, с которыми вы были в салоне автобуса, они потом поддерживали ваше возобновление кавээновской карьеры, скажем так?

С.ТАРБАЕВ: Мы с ними отдалились, очень мало стали общаться. С некоторыми из них, кто были моими одноклассниками, мы продолжаем общаться, но эту тему мы как бы забыли, мы её пережили и не возвращаемся.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Давайте мы тоже уже не будем к ней возвращаться. Вы как-то сказали, что у вас (я в другую тему вас хочу вообще увести) есть железное правило: «Неделю я могу работать днями и ночами, но в выходные я дома». Сегодня выходной, а вы у нас. Как так получается?

С.ТАРБАЕВ: Скажем так, я хотел даже сюда на самом деле приехать вместе со своей семьёй, чтобы они меня подождали в машине.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Ну и прекрасно! У нас здесь много места.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Так и делают у нас часто.

С.ТАРБАЕВ: Но потом мы решили, что всё-таки будет разумно, что я поеду на эфир, так как я вчера с вашим редактором разговаривал и обещал. Поэтому я…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Клялся и божился.

С.ТАРБАЕВ: Да.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: То есть вы на самом деле до сих пор придерживаетесь этих правил?

С.ТАРБАЕВ: Да. Сейчас мои гуляют в парке «Эрмитаж». Я поеду туда.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Хорошие какие! В саду «Эрмитаж». Я его тоже люблю. Передавайте привет.

А я всё равно… Ну, постарайтесь не думать сейчас о трагедии произошедшей в вашей жизни. РУДН меня интересует, потому что вы приехали учиться в Российский университет дружбы народов в не самое благополучное время, потому что это хоть и не начало, но всё равно конец девяностых. Для человека, простите, не с совсем славянской внешностью это не самое простое время в Москве.

С.ТАРБАЕВ: Сложное время.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Приставали гопники?

О.ДАНИЛЕВИЧ: Расскажите, как это всё было.

С.ТАРБАЕВ: Было всё, было по-разному.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Правда? Вас во дворах, я не знаю, спрашивали: «Сигареты есть»?

С.ТАРБАЕВ: Я за свою жизнь, наверное, три раза от скинхедов убегал ещё в бытность свою… первый курс, подготовительный факультет. Ну, ни для кого не секрет (возможно, для кого-то это открытие), что раньше 21 апреля, в день рождения Гитлера, в РУДН приходили толпы скинхедов, скандировали. Их было до ста человека всегда, они были организованны, на автобусах приезжали. Были стычки массовые, происходили драки, при большом количестве полиции всё это происходило.

Когда я приехал в столицу из нашей родины, конечно, для меня это было неким открытием. Во-первых, первое впечатление — всё большое, в отличие от моего города. И для меня улица Миклухо-Маклая была, в принципе, наверное, всем городом в то время, Москвой. Во-вторых, отношения людей между собой, конечно, меня очень сильно поразили, как ведут себя здесь молодые люди, молодые девушки, как вообще между собой выстраивают взаимоотношения.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Что? Распущенности здесь больше или что?

С.ТАРБАЕВ: Нет, не распущенность. Скажем так, у нас всё-таки восточный менталитет, у нас некоторые вещи напоказ не делаются. Есть всё, что есть в любом обществе, но происходит это как-то более скрытно, более спокойно. Здесь меня поразила открытость того, что люди могли целоваться на улице спокойно, могли ходить и пить с бутылками.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Через какое время вам там… Вы же из Элисты, да?

С.ТАРБАЕВ: Да.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Через какое время вам в Элисте сказали: «Так, Сангаджи, ты сейчас, как москаль».

С.ТАРБАЕВ: Я вам скажу, что через лет пять, наверное, я приехал в Элисту и понял, что Элиста уже превратилась в Москву.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Вот как! То есть всё наоборот фактически?

С.ТАРБАЕВ: Ну, из Москвы же всё идёт на всю Россию.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Хорошо. Какие отношения у вас были с людьми, учившимися в РУДН, но из Москвы собственно ребята, которые жили всегда в Москве?

С.ТАРБАЕВ: У нас было негласное деление. Вообще смешно, что в самом начале, когда я поступил в Университет дружбы народов на факультет арабского языка, именно изучения арабского языка, преподаватель, увидев меня, сказала: «Вы точно в нашей группе?» Я сказал: «Да. А в чём проблема?» Она говорит: «Просто у меня всегда москвичи одни учились». Я тогда сначала не понял подтекста этой фразы. Потом мы пошли с ней вместе в деканат, она ещё раз проверила списки. Оказалось, что я в этой группе. И с этого момента началось моё знакомство с таким, скажем так, не совсем толерантным отношением к немосквичам.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Вас это как бы расстраивало? Или вы быстро бронь нарастили?

С.ТАРБАЕВ: Сначала вызвало возмущение, какое-то даже желание как-то побороться с этим. Но из-за того, что я играл в КВН (и, наверное, ещё буддизм во мне тоже каким-то образом пульсировал), я как-то отпустил эту ситуацию и начал относиться к этому более спокойно.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Расскажите, что происходит в общагах РУДН?

С.ТАРБАЕВ: Там происходит всё.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Мне кажется, там должно быть такое веселье вообще.

С.ТАРБАЕВ: Во-первых, это очень весело, это правда.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Столько иностранцев ещё отовсюду!

С.ТАРБАЕВ: Знаете, там у нас есть такой момент, который называется «подготовительный факультет». Это когда иностранцы, которые ещё не знают русский, они учатся в одном крыле, а все остальные, кто знают русский язык, они изучают иностранные языки и учат общеобразовательные дисциплины, чтобы на одном уровне быть при поступлении на первый курс. Это фактически первый год обучения. Просто во всех университетах это первый курс, а у нас «подготовительный факультет» называется. Вот это, пожалуй, самое весёлое время, когда все знакомятся, все обнаруживают, рассматривают друг друга, у кого какие волосы, у кого какие глаза, у кого какая кожа, у кого светлые волосы и так далее, дружат, общаются.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: На вашем потоке самые необычные страны, которые, не знаю, вас поразили?

С.ТАРБАЕВ: Конечно, африканские страны. Мы же все из советского прошлого.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Это правда.

С.ТАРБАЕВ: Мы все смотрели на африканцев и говорили: «Ух ты, смотри! Ничего себе!» Может быть, для русских или славян, студентов Университета дружбы народов, наверное, и азиаты представляют тоже интерес, экзотику, но для меня азиаты были не очень интересными в силу определённых причин, а вот чёрные ребята вызывали просто дикий интерес.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Общаетесь сейчас с кем-нибудь?

С.ТАРБАЕВ: Со всеми.

О.ДАНИЛЕВИЧ: То есть со многими?

С.ТАРБАЕВ: Ну, вы имеете — с друзьями из РУДН?

О.ДАНИЛЕВИЧ: Да.

С.ТАРБАЕВ: С тем, с кем я дружил в университетское время, я стараюсь поддерживать отношения до сих пор.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А вы собираетесь как-то, устраиваете встречи выпускников, ходите вы на всё это?

С.ТАРБАЕВ: Ну так… Встреч выпускников не бывает, но периодически созваниваемся, списываемся. Как-то так получилось, что в любом случае друг от друга далеко не разошлись. Мы либо работаем вместе, либо рядом.

О.ДАНИЛЕВИЧ: А друзья — это исключительно команда КВН РУДН или это какие-то ещё друзья, и вы с ними тоже общаетесь?

С.ТАРБАЕВ: Наверное, самые близкие ребята — это из команды КВН мои друзья. Но вокруг нас, нашей команды существовала целая огромная армия знакомых, людей…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Тех, кто вас поддерживал.

С.ТАРБАЕВ: Кто поддерживал.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Кто писал тексты и пишет?

С.ТАРБАЕВ: На начальном этапе нам очень сильно помогали наёмные авторы из других команд КВН. Белорусы хорошо нам помогали.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Ха-ха-ха! Я белоруска просто.

С.ТАРБАЕВ: Авторы «Уездного города», авторы «Четырёх татар» нам помогали.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Здесь я должна вот так сделать: ха-ха-ха!

С.ТАРБАЕВ: Со временем мы набирались опыта, и процентное соотношение написанного материала менялось уже в нашу сторону. Когда мы заканчивали играть, «наёмниками» было написано, наверное, около 30 процентов.

О.ДАНИЛЕВИЧ: А сейчас? Вот вы сейчас готовитесь к юбилею…

С.ТАРБАЕВ: Сами пишем.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Сами всё?

С.ТАРБАЕВ: Конечно.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А что будет на юбилее?

С.ТАРБАЕВ: Сейчас нас просят кому-то, мы пытаемся ещё и кому-то написать.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Сколько за это платят?

С.ТАРБАЕВ: У всех цена разная, у всех своя цена.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Ну, скажите какой-то коридор.

С.ТАРБАЕВ: Ну, в КВН есть разные авторы просто, и этот коридор очень…

О.ДАНИЛЕВИЧ: От звёздности автора зависит?

С.ТАРБАЕВ: От звёздности автора…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: От количества «КиВиНов».

С.ТАРБАЕВ: Ну, количество «КиВиНов»… Внутри КВН все знают, кто на что способен. И все знают, кто какой конкурс написал, и к этому человеку потом обращаются, потом пытаются с ним взаимодействовать. Кто-то работает посуточно, кто-то работает, отталкиваясь от готового сценария. «Вот я вам напишу сценарий за такую-то сумму». А кто-то…

О.ДАНИЛЕВИЧ: За сколько пишет Сангаджи Тарбаев?

С.ТАРБАЕВ: Это коммерческая тайна.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Да что ж такое! Я обещала слушателям просто поговорить о деньгах. И вот оно, вот оно! Я пытаюсь…

С.ТАРБАЕВ: Нет, официально я вообще не пишу ничего.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Потому что ещё здесь нас спрашивает слушатель, Пут-Пут он подписался: «Вам платят в Общественной палате?» Видите, всех интересуют деньги.

С.ТАРБАЕВ: Нет, Общественная палата — это бесплатное удовольствие, которое ты сам себе зарабатываешь и всю эту историю… Я имею в виду — зарабатываешь себе как бы дополнительное напряжение и дополнительную нагрузку. Но денег там нет. Общественная палата — это вообще не про деньги. Это история… Ну, единственное, что оплачивается в Общественной палате, — это если поездка какая-то у тебя есть.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Командировочные?

С.ТАРБАЕВ: Да, билет тебе оплатят и гостиницу.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: В Австралию можно поехать от Общественной палаты?

С.ТАРБАЕВ: Это должна быть какая-то ваша миссия, это должна быть какая-то задача.

О.ДАНИЛЕВИЧ: «Молодёжные связи налаживаю, проверяю».

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Бои устроить там, я не знаю. Костя Цзю у нас живёт…

С.ТАРБАЕВ: Это должна быть системная история. У меня, допустим, есть системная история, называется «Диалог с прокурором». Я по этому проекту езжу по стране, встречаюсь с молодёжью и прокурорами регионов, обсуждаем проблемы.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Как вам Наталья Поклонская, которая, конечно, уже не прокурор, а депутат?

С.ТАРБАЕВ: Я с ней встречался в бытность её прокурором в Крыму. Она очень такая… Несмотря на то, что хрупкая и такая вся тонкая, она очень жёсткая и очень такая своенравная.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Как вы это почувствовали, что она жёсткая? Ну, наверняка же вы…

С.ТАРБАЕВ: Ну, формулировки, как она вела себя, как она смотрит, взгляд, интонация — это всё считывается.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Недавнее её сравнение Ленина с Гитлером как вам?

С.ТАРБАЕВ: Я не в курсе этого сравнения.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Она говорила о Николае II, говорила о том, что к Николаю II в обществе… Это я очень перефразирую уже, потому что цитировать не могу, нет текста. Она говорила о том, что к Николаю II в обществе очень разрозненное отношение, при этом люди, которые проливали кучу крови, в том числе… И вот она перечисляет: Мао Цзэдун, Ленин, Гитлер… Ставит в один ряд Ленина и Гитлера.

С.ТАРБАЕВ: Ну, каждый из нас имеет право на выстрел, каждый может говорить то, что он считает нужным. Я, допустим, всех сравниваю с Чингисханом. Никто же мне этого не запретит.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Человек, который подписывается Сергеем, спрашивает вас о Comedy Club, говорит, как вообще вы сравнили…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Социальный лифт.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Да, вы говорили, что КВН — это социальный лифт, и Comedy Club — это социальный лифт. Говорит: «Как Comedy Club может быть социальным лифтом?» И про качество юмора, приемлемое в обществе в наше время, спрашивают.

С.ТАРБАЕВ: А мы сейчас не говорим про содержание, а мы говорим про форму. Если мы принимаем за основу, что мы говорим про форму, то тогда схема следующая. Молодой человек, который обладает какими-то возможностями творческими, приходит на кастинг, отбирается, попадает в передачу. Побеждает в передаче — попадает в Comedy Club. А попадая в Comedy Club, он становится популярным человеком, у него появляется какая-то медийность, селебрити. Возможно, он появится где-то в других телевизионных проектах. Вот и началась его жизнь.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Главное — попасть в телевизор.

О.ДАНИЛЕВИЧ: А вы осознаёте, что вы тоже селебрити?

С.ТАРБАЕВ: Отчасти — да. Но это заслуга не Comedy Club.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Это КВН.

С.ТАРБАЕВ: КВН.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Какой отпечаток это вообще накладывает?

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Узнают? Автографы просят? Проходу не дают?

С.ТАРБАЕВ: На мой взгляд… Я для себя это сформулировал: у любой медийности есть три фазы. Первая фаза — это когда тебя все узнают и тебе это очень нравится, и ты кайфуешь от этого. Ты даже, может быть, делаешь что-то, чтобы тебя узнавали, или пытаешься подпитывать эту энергию. Это некий эгоизм такой, наркотик. Вторая фаза — это когда тебя раздражает всё это. Ты смотришь и думаешь: ну хватит уже, я хочу сходить в кино, я хочу сходить в магазин и так далее. А третья фаза — это когда тебе становится всё равно.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Сейчас у вас третья, да?

С.ТАРБАЕВ: Ты к этому относишься спокойно, потому что это часть твоей жизни. Это настолько в тебя уже въедается, что ты уже к этому относишься спокойно.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Немножко про юмор не поговорили. Мы как-то с Олей обсуждали такой момент. Мы любим пересматривать старый КВН. И мы смеёмся, когда пересматриваем старые выпуски. Новые — вот не смешно.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Почти не смеёмся.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: И вот мы думаем: то ли мы постарели, то ли это действительно не смешно сейчас.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Качество юмора вам как?

С.ТАРБАЕВ: Мне кажется, что всё-таки есть…

О.ДАНИЛЕВИЧ: Вы постарели, мне кажется.

С.ТАРБАЕВ: Нет, не то что «вы постарели». Просто мы выросли вместе с вашим КВН. А сейчас есть то поколение, которое растёт с этим КВН. Просто, наверное, у нашего с вами поколения, если я могу так говорить в отношении…

О.ДАНИЛЕВИЧ: Можете.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Мы ровесники.

С.ТАРБАЕВ: У нашего с вами поколения всё-таки выбор линейки развлекательных программ был гораздо меньше.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Да ладно! Наоборот, в наше-то время было гораздо больше…

О.ДАНИЛЕВИЧ: «Аншлаг», в конце концов! «Смехопанорама»! Вот это всё.

С.ТАРБАЕВ: Нет, я имею в виду, что сегодня у вас есть все возможности посмотреть любую другую юмористическую передачу с теми же кавээнщиками, а может быть, и не с кавээнщиками. Плюс ко всему ещё есть YouTube, который может вас повеселить заграничным контентом. В наше время этого не было. КВН — это было наше всё с точки зрения молодёжного юмора. Поэтому была концентрация другая, отношение другое, кавээнщики были другие, всё было по-другому.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Скажите, а вас не звали никогда в Comedy Club?

С.ТАРБАЕВ: Приглашали.

О.ДАНИЛЕВИЧ: А вы что?

С.ТАРБАЕВ: Не меня, а всю нашу команду — кого-то автором, кого-то выступать. Я с большим уважением отношусь к ребятам, которые занимаются продюсированием на канале ТНТ, к Comedy Club, но я когда-то дал себе такой зарок (и мне кажется, пока я его придерживаюсь): производить на телевидении такие проекты, которые я бы мог смотреть со своей семьёй.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: То есть немножко «сортирный юмор»? Ну, извините это есть.

С.ТАРБАЕВ: Ну, я называю его не «сортирный», я называю его «урбанистический».

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Только из-за этого вы не пошли, получается?

С.ТАРБАЕВ: Наверное, да. Просто я и в КВН, честно говоря, никогда не был суперактёром или суперкомиком. Если вы посмотрите все наши выступления…

О.ДАНИЛЕВИЧ: Вы поёте там.

С.ТАРБАЕВ: …я либо пою, либо говорю какие-то серьёзные вещи.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Люди смеются, кстати.

С.ТАРБАЕВ: И от этого я далеко никогда не уходил. А в Comedy Club всё-таки нужно быть комиком в чистом виде.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Что вы ждёте вообще от юбилея КВН?

С.ТАРБАЕВ: Облегчения.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Вы устали из-за репетиций?

С.ТАРБАЕВ: Ну, мы сейчас находимся в таком состоянии, когда хочется… Каждое наше выступление сегодня из-за того, что мы очень редко выступаем, оно для нас значимое. Мы хотим что-то сделать такое, чтобы оно осталось, чтобы люди просматривали, и при этом что-то сказать суметь, потому что в зале будут присутствовать наверняка первые лица государства. Это же возможность остро пошутить.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Про политику там шутите? Придумали что-то?

С.ТАРБАЕВ: Ну да, у нас есть несколько… Ну, если это пройдёт редактуру.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Это наверняка что-нибудь связанное с США — да, нет? Пытаюсь из вас вытянуть секреты.

С.ТАРБАЕВ: Наша палитра нашей команды очень широка, мы не ограничиваемся только США. У нас и Африка, и Азия.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Ну, сейчас просто внимание приковано, скоро выборы.

С.ТАРБАЕВ: Все же будут говорить об этом, а мы должны сказать о другом.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Должны о Сирии поговорить, например. Ну а что?

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Я хочу ещё про музыку у вас спросить немножко…

С.ТАРБАЕВ: Кстати, у нас в команде есть один парень, он с нами играем всю жизнь в КВН. И он сириец, и он из Алеппо.

О.ДАНИЛЕВИЧ: А он сейчас в Москве живёт?

С.ТАРБАЕВ: Да.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Нам нужен этот человек.

С.ТАРБАЕВ: Два года назад мы наблюдали эту картину, как он перевозил свою семью оттуда при помощи борта МЧС. Это прямо на наших глазах разворачивалось.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Это кто?

С.ТАРБАЕВ: Халед.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Он хорошо здесь устроился сейчас, нормально?

С.ТАРБАЕВ: Мы вместе работаем, мы партнёры в бизнесе.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Партнёры в бизнесе, не связанном с КВН?

С.ТАРБАЕВ: Нет. А КВН — это не бизнес.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Ну ладно…

С.ТАРБАЕВ: Для нас — нет. По крайней мере для нас, для кавээнщиков, это не бизнес. Для нас это любимая игра, мы в неё верим.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Петь будете вы?

С.ТАРБАЕВ: На юбилее?

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Да, на юбилее.

С.ТАРБАЕВ: Ну, что-то споём, наверное.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Не колется человек!

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Вы как-то выиграли региональный конкурс «Хрустальный башмачок»…

С.ТАРБАЕВ: Откуда вы это откапываете?

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Вот! И вам даже предлагали уехать за границу и в эстрадно-джазовой школе в Майами учиться. Правда?

С.ТАРБАЕВ: У меня в одиннадцатом классе было перепутье такое — я должен был решить, куда я пойду. Как у большинства российских школьников, в одиннадцатом классе существует этот выбор. Но у меня к этому времени…

О.ДАНИЛЕВИЧ: Только выбирали между технарём и училищем большинство в то время российских школьников.

С.ТАРБАЕВ: У меня ещё был выбор качественного уровня — в том плане, что либо спорт (потому что в то время у меня уже был чёрный пояс по тхэквондо), либо музыка (я скрипач по образованию, закончил музыкальную школу), либо светское образование в школе (у меня была в школе золотая медаль). И поэтому мы сидели семейным советом и думали. И приняли решение, что всё-таки светское образование должно быть базовым, а всё остальное — это как дальше получится.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А как же Майами? Элтон Джон там преподаёт.

С.ТАРБАЕВ: Ну, Элтон Джон меня в меньшей мере прельщал.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Нет, как музыкант очень хороший.

С.ТАРБАЕВ: Как музыкант — да. Но во всей этой истории… Я уже к тому времени был в США и провёл там месяц обучения языку. Были раньше курсы такие, знаете, отправляли. И я уже понимал, о чём речь. Для меня это не было какой-то розовой мечтой. Я уже понимал, куда ехать и что делать. И это было не так просто.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Слушайте, а откуда эта возможность поехать в США, как вы говорите, ещё до окончания школы? Кто ваши родители?

С.ТАРБАЕВ: У меня простые родители. Отец у меня инженер, мама строительный заканчивала в Саратове.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: У всех технический склад ума, а сын больше гуманитарий.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Прямо каждый калмыцкий школьник традиционно к концу школы — чик! — и в США едет на месяц?

С.ТАРБАЕВ: Раньше были такие обмены. Я думаю, что и в Москве тоже. Я победил на олимпиаде по английскому языку в городе…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Надо было хорошо учиться.

О.ДАНИЛЕВИЧ: А, вот что!

С.ТАРБАЕВ: И меня включили в список. Мы жили в семьях, когда были обмены. Знаете?

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Да-да-да.

С.ТАРБАЕВ: Вот я был в такой.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Сейчас они, кстати, тоже сохранились.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Тогда ладно, а то я думала, что…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Хотела подловить.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Да.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: 235-й спрашивает: «Скажите, а страшно шутить о политике?» — шёпотом спрашиваю.

С.ТАРБАЕВ: Шутить о политике? Ну, если это удачно, если это на самом деле смешно…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А как понять, что удачно?

С.ТАРБАЕВ: Ну, это должно отражать суть. Знаете, шутки про политику не должны вызывать гомерический смех, они должны вызывать одобрение и аплодисменты.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Мы должны такие: «Хо-хо-хо», — тихонечко.

С.ТАРБАЕВ: Ну, это своего рода сатира. Салтыков-Щедрин — мне кажется, вот это направление в юморе, по крайней мере, мне самое близкое.

О.ДАНИЛЕВИЧ: У нас время подошло к рубрике на самом деле, хотя у нас был миллиард ещё вопросов. Давайте очень быстро. Выборы в США у нас же тут. Вы на чьей стороне?

С.ТАРБАЕВ: Мне, честно говоря, всё равно, кто победит.

О.ДАНИЛЕВИЧ: И последнее, тоже касающееся США и спорта всего сразу. У нас очень много в последнее время представителей спортивных каких-то…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Ну, спортсменов: Рой Джонс, Монсон…

О.ДАНИЛЕВИЧ: Сейчас Стивен Сигал получает российское гражданство. Что им тут намазано, скажите, пожалуйста?

С.ТАРБАЕВ: Не знаю. Может, им нравится. Друзья, девушки, жёны, может быть. Я не знаю.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Что-то в последние годы…

О.ДАНИЛЕВИЧ: Женщина! Короче, женщина может… Мы всё поняли.

С.ТАРБАЕВ: А что вы хотите? Конечно, в России… У любого иностранца спроси — он в первую очередь называет женщин, русских женщин. В России самые красивые девушки.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Давайте на этом закончим программу! Рубрика наша традиционная: пять вопросов и пять по возможности очень быстрых ответов. Что вы скрыли когда-то от мамы?

С.ТАРБАЕВ: Двойку первый раз, наверное, скрыл.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Золотой медалист. Это тяжело было.

С.ТАРБАЕВ: Вы же говорите, что быстро. Я много чего скрывал.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: С какой бы блондинкой вы смогли изменить своей жене?

С.ТАРБАЕВ: Вряд ли смог бы изменить своей жене с блондинкой.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Не особо по блондинкам просто. Самая большая ошибка в жизни?

С.ТАРБАЕВ: Нет ошибок.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: У кого вы бы попросили прощения?

С.ТАРБАЕВ: У родителей.

О.ДАНИЛЕВИЧ: И последний вопрос: кто вас лучший друг?

С.ТАРБАЕВ: Мой лучший друг… Их несколько человек. Я не могу сказать одного.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Можете назвать в эфире.

С.ТАРБАЕВ: Да, я могу назвать. Это мои друзья: Женя Донских, Халед Юсеф, Камил Гаджиев, Бату Хасиков, Васант Баладандайдам.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Всем передаём привет.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Какие хорошие имена! В жизни бы не повторила.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Сангаджи Тарбаев был у нас в гостях.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Член Общественной палаты, капитан команды КВН, музыкант, спортсмен… Господи, кем только себя человек этот не мог бы назвать! Актёр ещё.

С.ТАРБАЕВ: Не совсем…

О.ДАНИЛЕВИЧ: Отчасти.

С.ТАРБАЕВ: Ну, пусть будет так.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Спасибо большое, что пришли.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Нашли время. Ольга Данилевич…

О.ДАНИЛЕВИЧ: Катерина Звягинцева.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Через неделю услышимся. Пока!

О.ДАНИЛЕВИЧ: Пока!

С.ТАРБАЕВ: До свидания!