• Заместитель председателя Госдумы Борис Чернышов в программе «Умные парни» на радиостанции «Говорит Москва». Выпуск от 23 июня 2022 года.

    15:00 Июнь 23, 2022

    В гостях

    Борис Чернышов

    заместитель председателя Госдумы

    Е.ВОЛГИНА: 15 часов 6 минут в столице. Радиостанция «Говорит Москва», 94,8. У микрофона Евгения Волгина. Всем здравствуйте. Программа «Умные парни». Борис Чернышов к нам вбежал, зампред Госдумы, партия ЛДПР. Борис Александрович, здравствуйте. 

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Здравствуйте. Мы такие спортивные, молодые.

    Е.ВОЛГИНА: Вы просто время не рассчитали, я думаю.

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Нет, нет.

    Е.ВОЛГИНА: Наши координаты: 7373-94-8 — телефон; SMS +7-925-8888-94-8; Telegram для ваших сообщений — govoritmskbot. Смотреть нас можно в Telegram-канале govoritmsk и в нашей официальной группе «ВКонтакте». Прямо с вашего заявления утреннего давайте начнём. Вы предлагаете налоговый вычет за организации выпускного. Как это выглядит?

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Не совсем с организации.

    Е.ВОЛГИНА: А с чего?

    Б.ЧЕРНЫШОВ: С выпускного набора, который обычно для всех стандартный: для девушек — это платье, туфли.

    Е.ВОЛГИНА: Она потом на свадьбу его же наденет.

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Возможно, я не знаю.

    Е.ВОЛГИНА: Но всё равно вычет можно получить. И что ещё?

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Для молодых парней — это туфли, брюки, пиджак, рубашка, галстук или бабочка. Это будет очень хорошо, потому что сегодня мы видим, что процентов на двадцать цена на такой набор, по сравнению с предыдущим годом, выросла. Сейчас от пяти до ста десяти в среднем цены варьируются, в зависимости от регионов, в зависимости город-деревня, где кто проживает. В этом плане государство должно поддержать, потому что для многих это очень важный момент. Момент, когда ребята выходят во взрослую жизнь. Поэтому здесь поддержка обязательно нужна со стороны государства, начиная от 20%. Здесь у нас очень хорошо правительство реализовало все сервисы цифровые через портал госуслуги. 

    Е.ВОЛГИНА: Борис Александрович, это же надо согласовывать с налоговой, насколько я понимаю.  

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Да, это налоговая и Минпромторг.

    Е.ВОЛГИНА: Ваши предложения уже на уровне законодательной инициативы или нет?

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Уровень законодательной инициативы. Сейчас мы отрабатываем эти позиции с федеральными органами исполнительной власти. Чтобы определить, во-первых, максимальный параметр стоимости, границу, которая должна быть.

    Е.ВОЛГИНА: А то в ЦУМ сходят, купят.

    Б.ЧЕРНЫШОВ: А потом как на YouTube-канале, «Поясни за шмот» называется.

    Е.ВОЛГИНА: А я не знаю такого, что это?

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Посмотрите. Будет, чем заняться вечером, что называется.

    Е.ВОЛГИНА: Я читаю.

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Я тоже. Это очень важно, потому что сегодня многие родители столкнулись с трудностями финансовыми. Особенно важно это для многодетных семей, у кого несколько ребят, близнецы, выпускники 9 и 11 классов. 9-й — мини-выпускные.

    Е.ВОЛГИНА: А вы в курсе, как организовываются сейчас выпускные. По-моему, послезавтра они уже пройдут. Что можно, что нельзя. Насколько я знаю, очень строго, особенно хотят следить за алкоголем. Хотя, мне кажется, никакой выпускной без алкоголя не обходится. Тем более, что многим из этих людей уже восемнадцать. 

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Здесь не только в формате «выпускной не выпускной» следить за алкоголем. В принципе, этот запрет действует. Многие выпускные проходят в школах, на территории образовательных организаций. Это строго запрещено. Это первый момент. Второй момент, всё-таки выпускной в моём понимании и в понимании очень многих людей это не попойка, а прощание со школой. 

    Е.ВОЛГИНА: А вы не пили?

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Я не пил на выпускном, и сейчас.

    Е.ВОЛГИНА: И сейчас не пьёте.

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Да.

    Е.ВОЛГИНА: Вы осуждали своих одноклассников, которые пьют?

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Я никого не осуждал. И у нас ребята, кстати, в нашем классе тоже не пили. У нас достаточно дружный класс был. Всё было очень высоко организовано: и встреча рассвета, и все эти традиции школьные, о которых сейчас кто-то вспоминает с радостью из наших слушателей, слушая нас, а кто-то ещё предвосхищает. Кстати, наших выпускников хотелось бы поздравить со сдачей единого госэкзамена, успешной обязательно, и непосредственно с приближающимися выпускными.

    Е.ВОЛГИНА: В общем, вы за то, чтобы контроль усиливали за тем, чтобы алкоголя не было, или как?

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Да. На самом деле, всё-таки в выпускном задействовано огромное количество дополнительных людей. Помимо учителей и учеников, это родители, друзья, товарищи; может быть, кто-то будет провожать из школы свою бывшую любовь, у которого новые отношения. Эти все интересные мероприятия, которые могут сопровождаться чем-то, могут потом привести либо к мемам в интернете, либо к не очень приятным новостям, которые мы будем читать по итогам выпускных. Вообще, это недопустимо, мне кажется. Всё отдельно можно. Закончились выпускные, на следующий день коллеги собрались, родители.    

    Е.ВОЛГИНА: Это уже не интересно!

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Если кому-то выпускной хочется встречать с алкоголем, это можно организовать в ресторане, в гостях, на посиделках.

    Е.ВОЛГИНА: Но не на выпускном.

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Не на выпускном. В идеологии выпускного — это история всё-таки прощания со школой. Я вряд ли думаю, что все одиннадцать лет в этой школе плавно сопровождались алкоголем или чем-то ещё.  

    Е.ВОЛГИНА: Ну, не все одиннадцать лет, пара лет у кого-то.

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Это же не в школе было. Кто-то, может быть, детское шампанское на Новый год с компанией и мог себе позволить.

    Е.ВОЛГИНА: То есть вы за жёсткое регулирование, правильно понимаю?

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Я за порядок во время этих мероприятий. Потому что действительно это очень серьёзное мероприятие, где бдительность, особенно сейчас, терять абсолютно нельзя. Мы все знаем неприятные, трагические события и в нашей стране, и в других государствах бывают в сфере безопасности в школе. Здесь нужно проводить на очень высоком уровне.

    Е.ВОЛГИНА: А тогда другой момент спрошу у вас. Как раз вас ждала для эфира, потому что вы и депутат молодой и, в общем-то, за молодёжь. Попалось мне несколько публикаций, что в регионах дети готовили выпускной концерт, в каком-то регионе Свердловской области. Смысл там какой: они подготовили какую-то программу и хотели спеть что-то из Земфиры и ещё из кого-то. И якобы им запретили, потому что там есть какие-то слова, или про алкоголь или про что-то такое. Это даже не Егор Летов. Но им сказали, что петь это нельзя. И сразу возникает вопрос: что это за дистиллированный выпускной, где каждый въедается в песни, в которых ничего криминального нет.  

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Это история перебора.

    Е.ВОЛГИНА: Кто-то перестраховывается.

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Абсолютно так. Это история действительно перебора, где песни, которые, возможно, в классе были всеми принятыми, имели символизм; кто-то поехал из какого-то города в Петербург, в Москву и в поезде они слушали эту песню, и она так или иначе их объединила. Я не могу сказать точно про какую песню вы говорите и про какие слова. Но даже если бы этого обсуждения не было и кто-то спел эту песню, я думаю, что с вероятностью 99,9 вообще никто бы не заметил того, что ребята на концерте спели именно эту песню, с одной строчкой, где что-то говорится.

    Е.ВОЛГИНА: Это муниципалы постарались. То ли люди перестраховываются сильно, то ли действительно думают, что эти дети, которые уже не дети, они не имеют права петь это. Полиция нравов такая. 

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Ну, не полиция нравов. Есть определённые перегибы, с которыми бороться не бороться — это другой вопрос. Но просто нужно не подменять понятия, какие-то песни спели, понятием общественного порядка и соблюдением этого общественного порядка. Если ребята это сделали… Я не помню даже, какие мы песни пели на выпускном.

    Е.ВОЛГИНА: «Короля и Шута» наверно пели!

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Даже не «Короля и Шута», а так как я в Воронеже был, это наверно «Сектор Газа».

    Е.ВОЛГИНА: Тем более.

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Так как это были родные места для «Сектора Газа», принимали что называется за своих.

    Е.ВОЛГИНА: Посвободнее было всё-таки. А вам не кажется, что свобода в сфере культурной самоидентичности немножко придушилась, не понятно, почему. То ли мы действительно боимся, что свободолюбие или свободомыслие европейское к нам проникнет с их новыми ценностями и поэтому на всякий случай здесь что-то придушиваем слегка. Или что это?

    Б.ЧЕРНЫШОВ: На самом деле, в нашей истории этот спор очень част. Когда в какой-то момент мы слишком расслабляемся и можем позволить себе всё что угодно, и на театральных подмостках, и на телевидении, и где-то ещё. Опять же, есть градации. Есть градации, когда абсолютный лютый сюр мы видим в тех же театральных постановках, обсуждаем всей страной. А есть моменты, где абсолютно не желая никого обидеть, не желая кого-то оскорбить, просто ребята символичную для себя композицию либо рисунок, либо изображение, либо граффити делают, и это не привлекает никакого внимания, потому что в контексте, в котором это всё исполнялось, совершалось, понятном для местного сообщества, никакого внимания вообще не обращается. Но когда начинает это всё затираться, закрашиваться — это фотографируется и выставляется во все средства массовой информации. Это выглядит немного комично для местной власти. Почему-то на Арбате граффити, которые есть, стена Цоя, она же не вызывает ни у кого никаких вопросов. Бывают некоторые товарищи, которые пытаются что-то сделать. Но в этом контексте на этом месте она выглядит абсолютно гармонично. Если кто-то сегодня пойдёт и начнёт это всё закрашивать, больше вопросов к тому, кто начнёт закрашивать возникнет, чем к тому, кто присоединится к чему-то, сделает фотографию на фоне этой стены.  

    Е.ВОЛГИНА: Короче говоря, муниципальным чиновникам не надо придумывать.

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Слишком суетятся.

    Е.ВОЛГИНА: Хорошо. Выпускные выпустились, кто-то из вузов сейчас выпускается. Высшее образование за последние три года стало реже появляться в требованиях в описании вакансий. Наиболее принципиальным оно остаётся в медицине и юридической сфере. Это исследование HeadHunter. Вы, когда в Думу собирались, у вас спрашивали, какой у вас диплом?

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Безусловно. Причём не просто спрашивали, я ещё отдавал на проверку в Центризбирком, сличали. 

    Е.ВОЛГИНА: Что он настоящий.

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Да. У меня всё чётко, всё чисто, всё было в норме закона. 

    Е.ВОЛГИНА: Это исследование про девальвацию высшего образования или про что?

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Я думаю, что это про смыслы, которые вкладываются. У нас всегда культ высшего образования на самом высоком уровне. Даже хочешь ты не хочешь, но матушка, бабушка, тётушка всегда попытается тебя засунуть учиться в вуз. 

    Е.ВОЛГИНА: А то в армию попадёшь.

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Не только из-за этого. Я сейчас говорю про стереотипы: нет вузовского образования — не будет успеха в жизни. Поэтому в своё время, в нулевые, в девяностые, плодились огромным количеством коммерческие вузы. Есть отличные, качественные вузы коммерческие, тот же РосНОУ, Институт мировых цивилизаций, в которых образование отслеживается и достаточно высокое качество. Но были просто «контора Никонора». Рядом «Пятёрочка», чтобы отметить день поступления, и две комнатушки, где выписывают тебе диплом. Такая история тоже была.

    Сейчас не указывается высшее образование, потому что, мне кажется, априори на HeadHunter, когда тебя уже пригласили на собеседование или ты отправляешь своё резюме, у тебя всегда будет поле «Образование». Я не видел ни одного резюме, в котором не было бы поля «Образование».  

    Е.ВОЛГИНА: Поле да. Здесь вопрос, что не совсем исчезло, а стало реже появляться именно в требованиях. 

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Мне кажется, это просто по умолчанию.

    Е.ВОЛГИНА: Здесь же вопрос отношения работодателя. Раньше для работодателя: у тебя есть диплом — приходи. Даже если это вообще никоим образом не сообразуется с твоей квалификацией, важно чтобы корочка у тебя была. А сейчас в ряде профессий работодателю проще самому обучить быстро.

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Это исключительная черта сегодняшнего рынка труда. Университеты, вузы, образовательные организации представляют огромное количество программ переподготовки. То есть ты можешь за три месяца подогнать себя под то или иное требование. Приходит какой-то юрист устраиваться на работу, а нужен, условно, юрист в сфере IT. На три месяца в достаточно большое количество университетов, не только московских, но и региональных, да ещё можно в удалённом доступе. Ты получил необходимые навыки теоретические. И плюс ко всему через какое-то время ты получаешь себе необходимую практику и всё.

    Е.ВОЛГИНА: С вашей точки зрения, как влияет индустрия блогерства на формирование нужности высшего образования? Потому что складывается такое ощущение, вы сами знаете, чтобы добиться успеха в жизни, надо учиться на пятёрки, потом поступить в университет, потом в магистратуру.  

    Б.ЧЕРНЫШОВ: И быть пионером.

    Е.ВОЛГИНА: А сейчас вы видите блогера, который в два-три раза младше тебя, зарабатывает столько, сколько ты ещё не заработал за все свои 25 лет стажа. И ты понимаешь, а зачем всё это было?

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Я, кстати, вам скажу одну вещь. Парадоксально, но эти блогеры создали спрос на дополнительное образование. Многие через какое-то время, когда они встали на какую-то позицию, представляют свои авторские курсы. Большая часть из них чушь чушью. 

    Е.ВОЛГИНА: Это не высшее образование.  

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Я не про высшее образование. Я говорю именно про систему подготовки и переподготовки. Но через какое-то время наши традиционные университеты прочухали, поняли, в чём соль земли.

    Е.ВОЛГИНА: И приглашают блогеров!

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Есть определённые такие вещи. Но многие создали наконец-то нормальную инфраструктуру онлайн-образования в России. Coursera, которая раньше была, теперь уже у нас нет, но будет аналогичная. Да уже много аналогичных сервисов. Дают такие же возможности. Высшая школа экономики в мире одна из самых по большому количеству курсов в рейтинге на очень высоком уровне. Это первое. Второе, «Яндекс.Практикум», эти все вещи, тоже создали целый блок возможностей образовательных, которые для работодателя очень ценные. Сегодня появляется большое количество новых рабочих мест, где вопрос не про теорию стоит. Историко-архивное направление, конечно, знаковое и значимое для нас для всех, но то, что можно сделать руками, быстрыми решениями, мозгами, сейчас прям, сегодня становится крайне актуальным. Поэтому «выстреливают» такие сервисы очень сильно. Поэтому и работодатель по-другому смотрит. При собеседовании уже могут у тебя спросить: что ты закончил, а что ещё, а что ты можешь на самом деле? Не что изучала, какие курсы ты походила, а что ты можешь сделать сегодня для нашей компании, чтобы наша прибыль увеличилась, чтобы мы обогнали конкурентов. Тоже меняется система рынка труда в этом плане.

    Е.ВОЛГИНА: С вашей точки зрения, всё-таки есть определённые опасения в девальвации ценности высшего образования или не девальвируется оно?

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Главное опасение было, когда было огромное количество университетов. Тогда ценность диплома очень сильно упала. Всё равно в нашем консервативном обществе, особенно в сфере образования, сфера образования — одна из самых консервативных в нашей стране, ценность высшего образования крайне высока. Хотя сейчас меняется подход из-за того, что мы сильно развиваем СПО, многие ребята ориентируются на рабочие профессии. Появились в школах возможности себя реализовать в программе WorldSkills, то есть в рабочих профессиях, в технических направлениях себя попробовать. Это меняет очень сильно подход. У нас запустились в этом году инженерные школы, с 1 сентября уже такой подход будет. Поэтому более ориентированное на технику, на технологию образование всё равно в нашей стране будет занимать более серьёзную позицию.  

    Е.ВОЛГИНА: Да. Но в связи с текущей мировой ситуацией очевидно совершенно, что нам нужно что-то делать с возрождением научных школ, которые были безвозвратно потеряны на протяжении 30 лет. Нужна ли какая-то целевая программа по развитию высшего образования, исходя из того, что нужно государству. Я не говорю про плановую экономику. Помните, экономисты, юристы куда вы нужны, перезапустился «Макдональдс» — идите туда. Как-то так получается. 

    Б.ЧЕРНЫШОВ: С дипломом магистра.

    Е.ВОЛГИНА: Что-то в этом роде.

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Здесь очень важно действительно нам провести реформу университетов в регионах. То есть федеральные университеты, которые находятся в регионах, к примеру, Волгоградский государственный технический университет, чтобы он ориентировался только на запросы региона. Чтобы были созданы новые форматы подготовки. Чтобы не боялись открывать совместные кафедры, и ректоры не тряслись (я сейчас не говорю про конкретный вуз) из-за того, что приходит какой-то предприниматель, открывает базовую кафедру. В своё время, по-моему, в МЭСИ Довгань открывал свою базовую кафедру. Набор была «золотая сотня», реально талантливые сто человек, которые потом открыли свои предприятия, свои направления. Там и министерство образования помогало.

    Мы сейчас и закон приняли в первом чтении, скоро дойдёт он до третьего чтения, о выделении дополнительных 30 тысяч бюджетных мест в магистратуру. Это будет новая магистратура в связи с отказом от Болонской системы. Я думаю, мы ещё затронем эту тему. Мы за последние два года благодаря указам президента Российской Федерации, активной работе Государственной думы перераспределили бюджетные места в сторону регионов. Долгое время университеты-бренды, самые известные наши университеты (называть их не буду, чтобы не обидеть или, наоборот, не прорекламировать лишний раз) получали 90% от всех бюджетных мест, а на регионы оставались капли. Теперь перераспределили: 30% на брендовые, 70% на региональные. Самое важное сейчас нам простимулировать приграничные университеты, снова открывать возможности для иностранных студентов.     

    Е.ВОЛГИНА: А вам не кажется очень странным, что у государства нет денег целиком сделать образование бесплатным? Или оно не хочет этого делать?

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Вы понимаете, если мы поставили историю, связанную с тем, что образование должно быть для экономики и для государства, государство должно само определить для себя, сколько нужно специалистов, которые занимаются рабочими профессиями, сколько нужно инженеров, сколько нужно специалистов для креативных индустрий. И для них выстраивать свои системы подготовки. Когда мы сделаем абсолютно всем бесплатное образование, тогда мы не сможем контролировать те же направления подготовки. 

    Е.ВОЛГИНА: Почему?

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Большинство пойдёт на суперпопулярные профессии, какие-то направления останутся неохваченными. Действительно мы должны увеличивать бюджетные места и должны увеличивать их, как мы сделали сейчас в магистратуре, на 30 тысяч бюджетных мест увеличили. Во-первых, сейчас мы занимаемся в Государственной думе изменением закона о целевом наборе. Чем раньше пользовались очень сильно, протаскивали детей определённых, привилегированных, которые отучившись на целевом наборе, не шли ни на предприятия, ни в ту отрасль, в которой они получали знания и навыки. Мы сейчас перераспределяем, делаем абсолютно открытый формат, когда университет показывает, откуда ребёнок, как он пришёл. Переделываем договор, в котором будет закреплена серьёзная ответственность для самого человека, обучившегося на целевом обучении, чтобы он наконец-то пришёл в ту профессию, на то предприятие, по материалам и направлению подготовки которого он учился. Мы идём сейчас по тому, что увеличиваем количество возможностей.

    При этом сейчас расширяется приём и в средние профессиональные образовательные учреждения (СПО). Крайне важно нам здесь эту систему не убить. Потому что долгое время занимаясь созданием дополнительных бюджетных мест, дополнительных возможностей в высшие учебные заведения, мы убивали систему СПО советского времени, которая была крайне эффективно организована, крайне эффективно налажена система подготовки специалистов.  

    Е.ВОЛГИНА: Я просто в ваших тезисах не вижу противоречия к тому, почему бы не двигаться именно в сторону того, чтобы образование было дешевле.

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Мы к этому идём.

    Е.ВОЛГИНА: Например, нужны врачи высококлассные, челюстно-лицевые хирурги, стоматологи и так далее. Сколько стоит? 500 тысяч рублей!

    Б.ЧЕРНЫШОВ: И на эти направления подготовки, когда это действительно нужно, государство выделяет бюджетные места. Я об этом говорю. В «Сеченовке» количество увеличивается из года в год. Мы сейчас видим, что травматологи, детские специалисты медицинские по направлениям подготовки на 30-40% увеличиваются количества бюджетных мест. 

    Е.ВОЛГИНА: Почему целиком не может быть бесплатным высшее образование, я пытаюсь понять.

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Потому что есть определённый, в том числе, и спрос. Мы видим, что не все идут на те или иные специальности. Не сильно отличается спрос-предложение. Опять же, университеты должны ориентироваться, какой абитуриент к ним приходит. Если этот абитуриент сдал все экзамены на двойки… 

    Е.ВОЛГИНА: На какие двойки? Он сдал ЕГЭ и всё.

    Б.ЧЕРНЫШОВ: На низкий балл. Тогда, соответственно, топовый вуз, в котором серьёзная наука, не может его принять. Тогда у нас будут двоечники врачи, к которым не каждый человек захочет идти. 

    Е.ВОЛГИНА: А то сейчас все пятёрочники! Борис Чернышов с нами, зампред Госдумы, партия ЛДПР. Давайте «Новости» послушаем и продолжим.

    НОВОСТИ 

    Е.ВОЛГИНА: 15:36 в столице. Программа «Умные парни», у микрофона Евгения Волгина. Борис Чернышов с нами, зампред Государственной думы, партия ЛДПР. 

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Здравствуйте.

    Е.ВОЛГИНА: Смотреть нас можно в Telegram-канале govoritmsk и в нашей официальной группе «ВКонтакте». «В СССР было бесплатное образование. Какое государство отгрохали! В России образование платное, половина специалистов тупых, особенно в поликлинике». Наболело у человека.  

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Вообще, по медицинскому образованию крайне серьёзный вопрос сейчас стоит. И в ходе реформы Болонской системы, отмены Болонской системы.

    Е.ВОЛГИНА: Так отмены? Потому что в Минобрнауки сказали: у нас нет пока замены, мы не можем полностью отказаться.

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Будет формироваться российская система образования, где специалитет будет абсолютно догмой для тех же медицинских специальностей, для технических специальностей. На самом деле, мы взяли эту Болонскую систему, у нас с одной стороны — специалист, с другой стороны — двухуровневое образование, и очень сложно понять. Если у нас двухуровневое образование: бакалавриат, магистратура; то где место для специалиста?  

    Е.ВОЛГИНА: В зависимости от факультета.

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Не в зависимости от факультетов. В принципе, у нас нет в законе об образовании … двухуровневого образования, как бакалавриат и магистратура. Поэтому сейчас этим будем заниматься активно. И вы увидите, что российская система образования, самое главное для неё, наконец-то отказаться от того, что какая-то из практик… Я помню, очень часто критиковали советскую систему образования в нулевые: вот, плохая, всё было плохо, плохо, плохо. А что плохо? Хорошее государство было, прекрасные специалисты были. 

    Е.ВОЛГИНА: А чем плоха Болонская система? Вы же тоже получали в рамках Болонской системы высшее образование.

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Две причины. Она была направлена, по сути, на то, чтобы сверхталанливых людей из разных стран забрать к себе на коллективный Запад. По сути, это история, связанная с воровством высокотехнологичных кадров, которых государство готовит. Россия готовит высокотехнологичные кадры.

    Е.ВОЛГИНА: А думаете, если бы был специалитет, их бы не переманивали туда.

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Я говорю про идеологию самой системы образования. Если бы был формат нашей традиционной системы образования, конечно переманивали бы, конечно бы давали огромные возможности, как это было и в Советском Союзе, когда предлагали нашим крупным инженерам, деятелям науки огромные и международные премии, и международное признание, но всё-таки система была намного более патриотичная, открытая для своего государства. Мы уже перешагнули эту Болонскую систему. Мы просто должны идти дальше. Говорить о том, что мир ставит на паузу научную коммуникацию с нами…

    Е.ВОЛГИНА: Но это не зависит от формата.

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Это очень сильно зависит от формата. Это очень сильно зависит от того, какие учебники нам предоставлялись долгие годы, по каким программам нам пытались втюхать образование. По сути, эти системы образования были далёкие от наших национальных интересов. Это была определённая система наукометрии, когда для того чтобы попасть в топовый научный журнал, особенно по гуманитарным наукам, тебе нужно было критиковать Россию.

    Е.ВОЛГИНА: Где? Прямо в журнале надо было критиковать Россию?

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Да, в научных статьях нужно было говорить. Если ты пишешь о политическом устройстве, в сфере политических наук, ты должен сказать, условно, что политическая система нашего государства не такая, плохая и так далее, тогда тебе зелёный свет. 

    Е.ВОЛГИНА: Прям все учёные так говорили? Вообще-то критиковать устройство собственного государства это тоже логично, потому что любое государство несовершенно.

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Логично, но не логично при этом восхвалять западное устройство. Искать какие-то критические основы, конечно, это нормально. Никто об этом не говорит. Совершенствовать — это нормально.

    Е.ВОЛГИНА: Меня смущает немного в вашем тезисе «нам учебники давали, нам систему навязали» и так далее. Мы её сами взяли.

    Б.ЧЕРНЫШОВ: А мы сами взяли.

    Е.ВОЛГИНА: У этих людей есть имена.

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Конечно.

    Е.ВОЛГИНА: Они когда-то руководили крупными и министерствами, и вузами и так далее.

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Подведомственными учреждениями, издательствами.

    Е.ВОЛГИНА: Поэтому говорить, что «там навязали». Предложили — мы взяли. А теперь мы говорим: нам этого не надо, потому что мы рассорились с Западом. А что у нас есть другого?

    Б.ЧЕРНЫШОВ: У нас есть наша система, традиционная система образования, которая формировалась не пять лет, не десять, не семьдесят, а веками формировалась. У нас университеты ещё в царской России были со своими программами. У нас благодаря нашей системе образования появились великие умы. Один Курчатов чего стоит. Поэтому здесь разговор о том, что нам нужно возвращаться к истоками, нам нужно преодолевать раздел, который установился в образовании, когда наука, образование и производство друг от друга отделены. Вот об этом мы говорим.

    Нам навязали многие вещи, но мы ещё неправильно их реализовали, допустим, говоря о системе магистратуры. Да, интересная идея, хорошая, замечательная, но только либо технического формата, либо научного формата на этом уровне образования абсолютно никакого не было. Ребята после бакалавриата приходили в магистратуру для того, чтобы получить просто диплом. Сами работали или что-то ещё. Вузы многие сделали из неё просто коммерческую историю, в который ребята приходили, отдавали деньги и так же получали этот диплом. Сегодня министерство высшего образования и науки пересматривает эти модели. Мы видим, какой разнобой был в магистерских программах, от одного года до двух и выше. 

    Е.ВОЛГИНА: Короче, сейчас пять лет. Вы считаете, оптимальный вариант.

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Оптимальный вариант. Притом должно остаться многообразие, кто хочет — пожалуйста.

    Е.ВОЛГИНА: Два плюс два плюс два, что ли?

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Можно четыре плюс один, условно. Четыре бакалавриат, один магистратура.

    Е.ВОЛГИНА: Так это же не отказ от Болонской системы. Или я не понимаю?

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Один магистратура это будет программа специалитета. В магистратуре должно быть больше научных форматов работ. Я вам одну вещь приведу в Болонской системе, которая у нас была реализована глупая. Когда в бакалавриате студент получает образование по одной специальности, а в магистратуре он идёт кардинально на другое направление. И возможность такая была.   

    Е.ВОЛГИНА: Так это нормально. Что такого?

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Это ненормально. За два года он не сможет получить необходимое для обладания тем или иным набором навыков и знаний образование. Ненормально и то, что в нашей системе и в том законе, который сейчас функционирует, специалист, тот, кто окончил вуз по программе специалитета, не мог пользоваться теми же возможностями, приходя в магистратуру. Только коммерческая история включалась.

    Е.ВОЛГИНА: А тут можно сделать бесплатно.

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Можно сделать многовариативную модель, которая учитывает все интересы. У нас даже в Советском Союзе некоторые элементы Болонской системы были, например, в МГИМО, в РУДН. Для тех ребят, которые приезжали из-за рубежа, была двухступенчатая система.

    Е.ВОЛГИНА: Они должны были получать, потому что им надо было назад возвращаться. Они возвращались в страны соцлагеря свои, и они были интегрированы.

    Б.ЧЕРНЫШОВ: То есть такая интеграция! Если позволите, акт исторического примирения всех систем образования мы должны наконец принять для себя, в мозгах иметь, что да, были ошибки, да, были где-то минусы, но нужно взять сегодня самое лучшее из системы образования дореволюционной, Советского Союза, современной России.

    Е.ВОЛГИНА: Да страны разные были.

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Разные страны, но подходы к образованию многие органично перешли из одной части в другую часть. Многие максимы, которые транслировались в вузовском образовании, в школьном образовании царской России, в переработке пришли в систему воспитания, систему молодёжной политики Советского Союза. Великолепно было. Очень добрый, хороший, серьёзный подход. Поэтому опираясь на лучшее, должны двигаться вперёд. 

    Е.ВОЛГИНА: А ЕГЭ тогда что, если ЕГЭ — это часть Болонской системы?

    Б.ЧЕРНЫШОВ: ЕГЭ не часть Болонской системы. К Болонской системе это не имеет никакого отношения.

    Е.ВОЛГИНА: У нас так получилось.

    Б.ЧЕРНЫШОВ: У нас так в ментальности сложилось. Единый экзамен, ЕГЭ, и мы привыкли, что это «угадайка». Сейчас это совершенно другая история. Стереотип остался, но внутренность появилась другая. У нас, по сути, ЕГЭ был и в Советском Союзе. Один экзамен по единым стандартам и единым нормам, просто это было по билетам в школе, затем вступительные экзамены в вуз. Унифицированная система сдачи итоговой аттестации, которая реализовывалась в двух ступенях. Сегодня единый госэкзамен должен ориентироваться на разных детей, моё серьёзное понимание. Прежде всего, на творческих детей, которым иногда тяжеловато работать, условно, в системе аудирования. Общаясь с преподавателем, под камеру, фиксируя их позицию, они могут замыкаться и, соответственно, сдать плохо.

    Второй момент, должна быть система, при которой действительно аудирование будет ключевым. Приходит молодой человек, включается записывающее оборудование, он ведёт диалог со своим преподавателем по разным темам. Особенно в гуманитарных науках это можно реализовывать. У нас один из самых популярных экзаменов — это обществознание. Поднимает темы, свой словарный запас.

    Е.ВОЛГИНА: Это на десятилетие опять или нет?

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Что значит «на десятилетие»?

    Е.ВОЛГИНА: То, что вы предлагаете, это же в рамках реформы какой-то?

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Нет, это моё мнение по поводу единого государственного экзамена. Он должен стать вариативным для разных детей. Сегодня это всё под копирку, и это для разных детей не подходит. Общаясь с ребятами из разных школ…

    Е.ВОЛГИНА: Но школа же унифицирует, поэтому странно делать экзамен разным.

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Если мы хотим другой подход к экономике, если мы хотим другой подход к человеку в нашем государстве, а сейчас запрос на это серьёзный есть, мы должны ориентироваться не на унификацию и на определённые подходы в школе, а на человека. И система образования должна подстраиваться под человека. 

    Е.ВОЛГИНА: Да вы революционер!

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Поэтому появляется возможность выбора урока, возможности использования при оценке тех или иных технических решений. Мы должны идти по этому пути. Оставаться на месте значит для нас очень губительные последствия. Мы школу должны сегодня оснастить по последнему слову техники. Да, у нас ещё остаются школы, где трёхсменка, но их с каждым годом всё меньше и меньше. 

    Е.ВОЛГИНА: А статус учителя тогда, в этой связи, как с ним быть?

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Самый высокий.

    Е.ВОЛГИНА: Кто им даст этот статус учителя, кроме того, что эти люди мало получают денег, много получают всяких нареканий, плюс их постоянно злобные подростки снимают, выкладывают в интернет, издеваются.

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Доводят их, а потом снимают.

    Е.ВОЛГИНА: Короче, Макаренко нет на этих подростков, я считаю.

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Здесь два момента. Общество должно само…

    Е.ВОЛГИНА: Какое общество?

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Да мы сами! Мы, родители.

    Е.ВОЛГИНА: Вы состоите в родительском чате? Я — да. Какое общество должно что-то там делать, скажите, пожалуйста?

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Мы для себя саморегуляцию должны сделать, это первое. Второе, мы должны для регионов особенно ввести базовый оклад учителей, такое понятие серьёзное, которое не будет различаться в Москве, в Екатеринбурге, на Дальнем Востоке. Резкое повышение зарплат педагогов — это самая важная позиция. Третий момент, государство должно защищать. Я даже вносил законопроект такой: приравнять учителя как минимум по привилегиям к государственному служащему. И самое важное, без которого мы не можем дальше двигаться, — это регуляция общества, это культура отношения к учителю. Мы привыкли к унижающим сокращениям «училка», «учителка».

    Е.ВОЛГИНА: Я думаю, когда институт благородных девиц был, тогда тоже так делали.

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Но сегодня мы транслируем видео разъярённого учителя, которого доводили явно не один день.

    Е.ВОЛГИНА: Даже вы доводили.

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Я расскажу историю. Я даже помню мою учительницу, когда ряд товарищей перед выпускным… Я, кстати, хочу попросить прощения у неё, если она нас слышит, за всех. 

    Е.ВОЛГИНА: Как зовут, вы скажите.

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Оксана Николаевна. Я хотел бы попросить ещё раз прощения за то, как мы вели себя. Мы её просто довели, и она отказалась с нами идти на вечернее мероприятие во время выпускного. Наши родители где-то нас не доконтролировали, где-то не договорили, да и мы сами внутри себя уже взрослыми ребятами были, не смогли регуляцию внутри сделать. 

    Е.ВОЛГИНА: Какую «регуляцию внутри», если дети этому только учатся?

    Б.ЧЕРНЫШОВ: К одиннадцатому, к девятому классу?

    Е.ВОЛГИНА: Люди к пятидесяти годам не могут саморегуляции научиться, а вы от восемнадцатилетних этого хотите!

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Сегодня мы создаём общественные молодёжные организации. Этим тоже нужно заниматься, подготовкой к самоконтролю. Это тоже самое важно.

    Е.ВОЛГИНА: Ходить строем?

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Вопрос не «ходить строем», вопрос уважения друг к другу.

    Е.ВОЛГИНА: Проблема в отношении государства к учителям, не детей к учителям, а государства к учителям. Может быть, здесь нужно тоже искать проблему. 

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Я же свои предложения дал, которые я постоянно транслирую, с одной стороны; с другой стороны, вношу федеральные законы, предлагаю и на региональном уровне это всё, и в федеральных органах исполнительной власти. Безусловно, начало с того, что статус учителя — равный, одинаковый по своему обеспечению трудовому, по финансовому обеспечению, по социальному обеспечению должен быть одинаковый во всех точках нашей страны. Не может быть так, что за счёт доплат от одного региона.

    Е.ВОЛГИНА: То есть федеральный бюджет.

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Это только федеральный бюджет. Эта история должна быть снята с региональщиков. Обычно это всё спускается до уровня муниципалитетов и там уже распределяется. Это исключительно федеральный бюджет. Это новая учётная запись в федеральном бюджете. Тогда учитель понимает, что он человек федерального уровня, потому что дотации идут. Вот крупные города этим и берут, Москва, Санкт-Петербург, другие крупные города: по сути, «пылесосят» лучшие кадры и к себе забирают. Пока мы это не остановим, не в плане, не выпустим тебя из родной деревни, а, наоборот, создание таких же условий для учителей. Учитель — это базовая профессия сегодня для нашей системы ценностей, для государства. Это тот человек, который и учит, и транслирует ценности всего нашего народа и всего государства.  

    Е.ВОЛГИНА: Росгвардия предложила интегрироваться в компьютерные игры для улучшения имиджа. Это идея Хинштейна. Кто-то сразу придумал, сколько там можно бюджетных средств списать. А кто-то говорит, что странно думать об улучшении имиджа в компьютерной игре, то есть в виртуальной реальности, а не в обычной реальности. Это поможет? Как вам идея такая? Воспитание через компьютерные игры. 

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Это же не воспитание через компьютерные игры. Это создание какой-то штуки, как промоматериал, я так понимаю, компьютерная игра Росгвардии. Если говорить про компьютерные игры, я сам был автором предложения создания факультетов киберспорта в российских университетах. Сегодня это неотъемлемая часть культуры молодёжи.

    Е.ВОЛГИНА: Вы ничего плохого не видите.

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Против компьютерных игр я ничего не имею плохого. Опять же, здесь мы должны ориентироваться на контент, который в этой игре есть.

    Е.ВОЛГИНА: Так Хинштейн говорит: давайте туда Росгвардию. И видимо потом дети, наигравшись в эту игру, пойдут в реальную Росгвардию.

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Исходя из наших законов, нужна маркировка этих игр. Для кого эта игра? 18+? У меня дети каждое утро, когда просыпаются, утаскивают планшетный компьютер и собирают там пазлы, вишенки, что-то ещё.

    Е.ВОЛГИНА: Ну, не росгвардейцы, понятно.

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Какой формат игры предусматривать здесь?

    Е.ВОЛГИНА: Mortal Kombat, может быть.

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Всё что угодно может быть.

    Е.ВОЛГИНА: Здесь популяризация образа важного государственного лица через компьютерную игру. Как в американских компьютерных играх популяризируют американского военного, а нам как будто этого недостаточно. Вот депутата Бориса Чернышова в компьютерную игру!

    Б.ЧЕРНЫШОВ: В какую? С моим лицом собирать пазлы? Шутер какой-то? Здесь нужно, мне кажется, более подробно узнать эту инициативу. Call of Duty или FIFA? Представители должны играть в футбол здесь или стрелять в кого-то?

    Е.ВОЛГИНА: Убегать от росгвардейца.

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Я не представляю. Есть разные вариации.

    Е.ВОЛГИНА: Самое интересное началось, а нам надо заканчивать.

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Сейчас мы напишем эту игру! Но игра Бориса Чернышова по сбору его лица — это интересно. 

    Е.ВОЛГИНА: Борис Чернышов был с нами, зампред Государственной думы, партия ЛДПР. Борис Александрович, спасибо, приходите ещё.

    Б.ЧЕРНЫШОВ: Приглашайте.

    Версия для печати

Связь с эфиром


Сообщение отправлено