Н. КРИЧЕВСКИЙ: Здравствуйте, господа! «Антикризис профессора Кричевского» на радио «Говорит Москва». В студии я — Никита Кричевский. Телефон прямого эфира вы знаете: 73-73-948. Знаете вы его наизусть, я уверен. Тем не менее, моя святая обязанность — напомнить вам эти заветные цифры и анонсировать темы нашей сегодняшней программы.

Прежде всего это, конечно, рефлексия по поводу ухода из жизни великого Примакова. Это обязательно, потому что мне есть что сказать по этому поводу. Я, в отличие от Ходорковского, с ним во время разворота над Атлантикой в одном самолёте не летал. Я, в отличие от других известных вам товарищей, в поезде с ним не ехал, хотя на заседаниях «Меркурий-клуба» пересекался. Тем не менее, будем говорить от абстрактном, будем говорить цитатно.

Дальше мы, естественно, поговорим о нашем доблестном Правительстве, которое изворачивается, как уж на сковородке, пытаясь свести концы с концами, и у него ничего не получается. Больше того — залезает уже в наш карман, хотя ещё несколько месяцев назад нам с вами говорили о том, что социальные обязательства правительства и государства будут выполнены перед гражданами в полном объёме.

Дальше. Вы не поверите, но позавчера я имел сумасшедшую по длительности и по объёму переписку с неким Гуриевым. Помните, две недели назад мы обсуждали его колоночку в местной газете The Washington Post? Тогда было сказано много, тогда были высказаны мои собственные версии его поспешного отъезда из страны несколько лет назад. И вот в качестве, скажем, ответного хода, ответного шага господин Гуриев обратился ко мне через социальную сеть посредством личных обращений. Скажу сразу, их было девять за один четверг, причём эти сообщения не такие короткие, как обычно мы привыкли читать и писать: «Привет! Как дела? Пойдём в кино». Это были сообщения буквально на страницу, а и то больше. Каждое, заметьте.

И, наконец, последнее, что мы будем с вами сегодня обсуждать — это перспективы возможной девальвации. Волнует она меня, знаете ли. Волнует, волнует. И я нахожу всё больше и больше причин её скорого приближения. Это будет не летом, это будет, скорее всего, осенью, потому что лето — период отпусков. «Не надо народ баламутить», — полагают в Правительстве. А может быть, каким-либо чудесным образом найдутся дополнительные доходы, в чём и я, и вы, я полагаю, сомневаетесь.

Итак, Евгений Максимович. Сегодня будет много цитат, господа. Я призываю вас быть более внимательными и вдумчивыми, потому что мы будем ориентироваться на риторику, на аргументацию, на те слова тех людей, которые запечатлены на бумаге, что называется, отлиты в граните; и как они сказаны, как они написаны, такими они и останутся.

Ушёл из жизни Евгений Примаков. И, конечно, в нашей памяти он остался, прежде всего, как человек, который смог вытащить российскую экономику из трясины после дефолта 1998 года. Скажу вам сразу: господин Примаков (конечно же, вы это знаете) был не только великим экономистом, не только государственным деятелем, но и великим дипломатом. Больше того, он обладал собственным взглядом на происходящее и в Советском Союзе, и в России, и не стеснялся высказывать своё мнение. Это был, пожалуй, один из последних, к кому прислушивалась власть — причём власть как во времена позднего СССР, так и во времена постсоветской России.

Готовясь к эфиру, я нашёл очень интересную цитату Евгения Максимовича из его книги «Мир без России? К чему ведёт политическая близорукость». Книга вышла в 2008 году, имела достаточно большой резонанс, и я думаю, что цитировать её будут много и часто, тем более что повод есть, и повод теперь уже останется с нами навсегда.

Так вот, смотрите, цитата: «Ряд западных руководителей считают, что наша страна может считаться демократической, если в ней устанавливается американская или, при всех ее различиях с американской, западноевропейская модель демократии. <…> Далека от российской действительности и её характеристика как диктатуры. Нельзя подменять этим понятием укрепление государства и его функций, особенно в период перехода к цивилизованным рыночным отношениям. Как говорил Рузвельт, “...сильное, деятельное государство никогда не выродится в диктатуру. Диктатура всегда приходит на смену слабой и беспомощной власти“. <…> Сегодня, как уже говорилось, тенденция перехода власти в руки олигархов подавлена. Но это не означает, что псевдолибералы отказались от стремления вернуть страну ко времени их правления в 90-е годы», — Евгений Примаков, «Мир без России? К чему ведёт политическая близорукость», издательство «Российская газета», 2009 год. Это было недавно — тогда, когда казалось, что возврата к 90-м уже не будет.

Последнее предложение прочитаю ещё раз: «Сегодня, как уже говорилось, тенденция перехода власти в руки олигархов подавлена. Но это не означает, что псевдолибералы отказались от стремления вернуть страну ко времени их правления в 90-е годы», — конец цитаты. Это говорил Примаков, и говорил в 2009 году, и говорил не о начале нулевых, а говорил о конце нулевых, говорил фактически о том, что происходит и сегодня. И мы с вами это видим, ползучий реванш мы наблюдаем практически ежедневно. О нём мы будем говорить и сегодня, в частности, разбирая последние выпады доблестного российского правительства, а также высказывания «любимого» мною господина Гуриева.

Что же касается роли господина Примакова в фактическом спасении России, то можно говорить о том, что после дефолта он позволил осуществиться девальвации, причём девальвации контролируемой: он ввёл жёсткие валютные ограничения, жёсткий валютный контроль за притоком и оттоком капитала, он позволил экономике дышать. Это всё правильно, это всё верно.

И я вам скажу больше, забегая к окончанию тех мыслей, которые я вам сейчас скажу. 12 мая 1999 года, когда Примаков был отправлен Ельциным в отставку с поста премьер-министра, Фонд «Общественное мнение» провёл опрос: «Как вы, господа россияне, относитесь к тому, что Примаков отставлен?» Я напомню, на 17 августа 1998 года доллар стоил 6,29 рубля, а на конец 1998 года — 20,65 рубля. То есть фактически за несколько месяцев рубль обесценился более чем в три раза. Напомню, что инфляция тогда составляла 88% по итогам 1998 года.

Так вот, смотрите, Фонд «Общественное мнение» проводит опрос: «Как вы относитесь к отставке Примакова?» — человека, который фактически опустил рубль в три раза, человека, который позволил выбиться инфляции из-под контроля. Она взлетела почти до 100%, за несколько месяцев продукция, товары, услуги подорожали почти в два раза. И что вы думаете? 81% сказал, что они не одобряют отставку Примакова. Можете себе представить? Кроме того, большинство опрошенных выразили мнение, что Правительству Примакова удалось добиться экономической и политической стабилизации в России. 81% не одобрил то, что сделал 12 мая 1999 года Ельцин.

Давайте поговорим о том, что случилось в августе 1998 года. Я напомню, что мы на протяжении нескольких лет шли методично к тому, что Правительство должно было отказаться от выполнения своих обязательств по ГКО. Это произошло 17 августа. И разруливать ситуацию был призван Евгений Максимович. Я напомню, что весь 1997 год в Азии бушевал финансовый кризис, и инвесторы убегали с развивающихся рынков, одним из которых, собственно, и являлась Россия.

23 марта 1998 года Ельцин отправил в отставку Черномырдина. Мне, например, до сих пор непонятно, если говорить о том, что Черномырдин был не хуже и не лучше других премьер-министров. Может быть, он был сильным, он был крепким хозяйственником, крепким государственником. Это человек, который фактически не дал разворовать «Газпром». Тем не менее, 23 марта Ельцин его отправил в отставку — возможно, для того чтобы вывести его из-под удара, который неминуемо надвигался на страну и на её финансовую систему.

На вакантное место по совету Немцова Ельцин предложил Госдуме 36-летнего министра топлива и энергетики господина Кириенко. Для тех, кто, может быть, подзабыл немножко: господин Кириенко всего за 10 месяцев сделал головокружительную карьеру (естественно, в 1997–1998 годах), прыгнув с поста руководителя провинциальной нефтяной компании аж в премьерское кресло. Всего 10 месяцев прошло с даты его переезда в Москву. Дума смирились лишь с третьей попытки и через месяц после представления, 24 апреля, утвердила Кириенко премьером.

2 июня Ельцин встретился с олигархами, потому что доходность по ГКО уже превышала 100% годовых и было понятно, что так или иначе однажды денег на выплату по ГКО не хватит. Так вот, 2 июня Ельцин встречается с олигархами и задаёт им один-единственный вопрос: «Что нам всем делать?» Олигархи, естественно, предложили в качестве первоочередной меры вернуть в Правительство Чубайса, что Ельцин незамедлительно и сделал.

Я, по-моему, уже рассказывал о том, как это всё было в моей личной жизни. Я ехал по Садовому кольцу и слушал «Русское Радио». Так вот, прямо на середине песни было поставлено сообщение, которое зачитал своим прекрасным голосом Всеволод Нерознак, и это сообщение означало то, что господин Чубайс назначен первым вице-премьером российского Правительства. То есть это было подано как некий сигнал спасения — спасения экономики, спасения финансовой системы, спасения собственно страны. Хотя, может быть, многие из нас тогда особо этого и не замечали. Казалось, что всё более или менее хорошо, всё более или менее нормально, тем более что курс, валютный коридор — всё спокойно, всё в порядке. Правда, банкиры, коммерсанты, финансисты недоумевали, как такое может быть. Ну да бог с ними.

Далее Чубайс после назначения тут же вылетел в Вашингтон для того, чтобы попросить под страшилкой о приходе коммунистов 4,8 миллиарда долларов, которые до России не дошли и о которых Степашин потом сказал: «Эти деньги, — здесь я цитирую, — растворились». 14 августа в Нижнем Новгороде Ельцин, стоя у самолёта, произнёс ту фразу, которую ему вспоминали потом много раз и буду вспоминать, я уверен, ещё долго: «Девальвации не будет». Помните? «Девальвации не будет». И тут же вылетел в столицу, потому что 14 августа — это была пятница, а заседали все выходные.

А 17 августа под моросящий дождик в 9 часов 45 минут ГКО тихо скончалось, то есть был объявлен, по сути, дефолт. Хотя на самом деле никакого дефолта, то есть отказа от выполнения обязательств, не было. Была объявлена заморозка всех вкладов. Были объявлены условия реструктуризации обязательств России, причём обязательств рублёвых. Вы тут же скажете: «Было бы проще — напечатали бы денег и расплатились». Тогда была другая ситуация. В чём её разница в сравнении с тем, что мы сегодня задним умом сильны и думаем, как это можно было сделать?

Во-первых, со времён Гайдара наши правители старались проводить жёсткую монетарную политику. Они, собственно, её и сейчас проводят. Представляю, что рост экономики зависит исключительно от количества денег в ней. Ради борьбы с инфляцией тогда был придуман и несколько лет действовал тот самый валютный коридор, о котором я только что говорил. Младореформаторы считали, что предсказуемость валютного курса придаст уверенности инвесторам.

Прошло 17 или 18 лет, и нам по-прежнему говорят о том, что «иностранные инвесторы должны быть уверены, должны приходить сюда, зная…» и пр., хотя разговор идёт исключительно, как мне представляется, об инвесторах спекулятивных. Потому что инвесторы, которые приходят в реальный сектор, думают, конечно же, о прибыли, но не о спекулятивной, а о прибыли, которую они получают в результате своей хозяйственной деятельности.

Тогда же уверенность инвесторам должны были придать нерушимые цифры валютообменных пунктов, валютного коридора и официального курса рубля, который устанавливал Центробанк. Кстати говоря, тогда настоятельно советовал поступать именно так тот самый Международный валютный фонд, а мы не могли ослушаться, потому что он тогда был нашим основным кредитором.

Наконец, ещё один момент, связанный с той самой жёсткой монетарной политикой. Я, когда анализировал события тех лет, с удивлением обнаружил, что в июле-августе 1998 года из экономики было изъято более 16 миллиардов рублей — при том, что с начала года денежная эмиссия тогда составила 74 миллиарда. Зачем изъяли? Чёрт его знает, зачем. Гайдар посоветовал. Серьёзно. Вот именно так тогда и говорили: «Гайдар посоветовал, поэтому вытащили деньги», — тогда, когда они были критически необходимы, потому что нужно было платить по долгам. 16 миллиардов, хотя проводили эмиссию с начала года. Напомню, эмиссия составила 74 миллиарда. И в итоге рублей не оказалось не только на погашение ГКО, но и на выплаты тем самым шахтёрам, бюджетникам, которые перекрывали рельсы, а шахтёры сидели на Горбатом мосту и стучали касками. И, естественно, трансферты Пенсионному фонду тоже накрывались медным тазом по одной простой причине — денег не было.

Работали с колёс. Я это знаю из первых уст, я знаю от тех людей, которые собственно этим занимались. Они получали в режиме реального времени сведения о том, сколько взносов поступило на Дальнем Востоке, и под эти деньги, под эти цифры выдавали пенсии в центральной полосе России. Ну, разница в поясах. Там уже закончился день: «Сколько пришло?» — «Столько-то». — «Ну, хорошо. Эти деньги отправляйте в Москву». А под эти деньги уже давалось добро, давались указания для того, чтобы эти пенсии выплатить. Это была практика. Это были не разовые события, это была обычная практика.

Кстати говоря, если говорить о денежной массе, о том, что экономикой и инфляцией надо управлять монетарно. Сегодня происходит ровно то же самое. На 1 января 2014 года денежная масса в России составляла приблизительно 31,4 триллиона рублей. Так вот, господа хорошие, на 1 апреля этого год, то есть через 1 год и 4 месяца, денежная масса составила 31,6 триллиона (31 триллион 643 миллиарда рублей, если быть точным). И только на 1 мая количество денег в экономике превысило тот показатель, который был зафиксирован на начало прошлого года.

Денег нет. Ликвидности нет. Реальный сектор бегает за кредитами, которые ему, в общем-то, нужны, но не может найти деньги, потому что это дефицит. Это самый большой дефицит в современной России. Почему деньги не выдают? А потому что мы таким образом боремся с инфляцией. Хотя все знают, что инфляция в России носит преимущественно немонетарный характер. «А какой?» — скажете вы. А естественные монополии? А их тарифы? А та же самая девальвация, которую мы пережили в конце прошлого года? Ничего? При чём здесь количество денег в экономике? Это отдельный разговор, и наверняка найдутся те, кто со мной не согласится.

Так вот, после того как Примакова назначили премьер-министром (это произошло 11 сентября — ровно через день после того, как Ельцин внёс его кандидатуру в Государственную Думу), до конца 1998 года Центральный банк, который возглавил Виктор Геращенко, эмитировал… Сейчас я вам даже скажу точно, я даже выписывал. Точнее, с сентября 1998-го по май 1999-го 200 миллиардов рублей. С начала 1998-го по июль — 74 млрд. Изъяли 16 млрд., осталось 58 млрд. А Примаков за те месяцы, когда он находился во главе российского Правительства, и Центробанк эмитировали 200 млрд.

Кстати говоря, тогда, для того чтобы расплатиться (это уже потом посчитали), России нужно было эмитировать 140 миллиардов. Он «расшил» эту ситуацию — он ввёл жесточайшие ограничения на хождение безналичной валюты, чтобы деньги не уходили из страны. И в итоге получилось так, что вдруг волшебным образом наша промышленность начала работать, господа. Представляете?

А дальше вы знаете о том самом судьбоносном, легендарном уже атлантическом развороте. Это произошло 24 марта 1999 года, когда Примаков летел с официальным визитом в Вашингтон. В самолёт ему позвонил Альберт Гор, который тогда работал вице-президентом США, и сообщил о том, что американцы приняли решение бомбить Югославию. Как потом писал сам Примаков: «Я не считаю, что это какой-то подвиг. Я не кривляюсь. Решение я принимал сам. Только после этого позвонил Ельцину и сказал, что принял решение развернуться. Если бы я не сделал этого дела, вот тогда я поступил бы архинеправильно». Это было 24 марта. А 12 мая, после майских праздников, Примакова уволили.

Сейчас, конечно, всё громче и громче раздаются голоса: если бы Примаков остался, если бы ему дали поработать, возможно, Россия пошла бы по другому пути, может быть, даже чем-то напоминающем китайский, потому что с Дэн Сяопином имеют свойство сравнивать. А чтобы вы лучше понимали ту обстановку, ту атмосферу, которая тогда царила в России, я вам зачитаю выдержку из статьи в «Коммерсанте». Статья была опубликована тогда же, 24 марта 1999 года — в день судьбоносного и легендарного разворота.

«Евгений Примаков уже в самолёте, летящем в Вашингтон, отменил свой визит в США. Тем самым премьер-министр России сделал свой выбор — выбор настоящего коммуниста. Большевика, готового полностью пренебречь интересами своей Родины в угоду интернационализму, понятному только ему и бывшим членам КПСС.

Евгений Примаков в Америке должен был договориться о выделении России кредита МВФ почти в 5 миллиардов. Он должен был добиться от США согласия на реструктуризацию долгов, которые наделали коммунистические правительства. Он должен был подписать с США договоры, принципиально важные для национальной экономики, — разблокировать урановую сделку (это могло принести 4 миллиарда), увеличить квоты на запуск американских спутников российскими ракетами (2 миллиарда), подписать соглашение о кредите для лизинга сельхозтехники (1 миллиард). Точную сумму назвать сложно, но после разворота премьерского самолёта в небе над Северной Атлантикой Россия потеряла никак не меньше 15 миллиардов долларов.

Вывод один: поддержка близкого Примакову по духу режима Милошевича оказалась для него нужнее и понятнее, чем нужды собственной страны. Всё так просто», — 24 марта 1999 года, «Коммерсантъ», Владислав Бородулин.

У него всё так просто, а у нас — нет. Светлая память Евгению Максимовичу. Новости.

 

НОВОСТИ

 

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Здравствуйте, господа! «Антикризис профессора Кричевского» на радио «Говорит Москва». Продолжаем программу.

Конечно, не могу не зачитать сообщения с сайта. Тысячу раз просил вас: ну не будьте вы категоричными, ну не знаете вы всего! Что же вы пальцы-то, извините, гнёте? Я тем более всего не знаю. И даже не претендую на это.

Смотрите, что пишет Павел, сообщение с сайта: «Китай, напомню, был БЕДЕН, — с заглавных, — до тех пор, покуда в него не пришли западные инвестиции и технологии. Это своего рода НЭП, где социализм — всего лишь ширма». Вопросов в этом сообщении содержится множество. Я практически уверен, что Павел не знает, what is социализм. Что есть социализм? Социализм — это общественная собственность на средства производства, дорогой мой Павел, это централизованное планирование, это директивное ценообразование и прочие прелести.

Так вот, дорогой мой Павел, китайские реформы начинались в 1978 году (для вас специально) с провинции Сычуань, где местным предприятиям разрешили выпускать продукцию сверх плана и реализовывать её по свободным ценам, а на вырученные деньги приобретать оборудование, материалы, комплектующие — то, что было необходимо для их производства, опять же, сверх плана. Через несколько лет эксперимент был признан удачным. Это, заметьте, в условиях практически 100-процентной госсобственности на средства производства, естественно, в условиях централизованного планирования и, естественно, в условиях директивного ценообразования. Так вот, через несколько лет эту практику распространили на всю китайскую экономику.

Я сейчас не буду рассказывать вам о том, как менялась структура собственности в Китае, но, поверьте мне, изменения происходили 25 лет. И сегодня доля госсектора в Китае, несмотря на преимущественно рыночное ценообразование (по-моему, там порядка 10% цен до сих пор регулируются), всё равно достаточно велика.

Ещё один момент по поводу Китая, по поводу западных инвестиций и технологий. Дорогой мой Павел, Тяньаньмэнь помните, 1989 год, гений вы наш, оракул? Если не помните, наберите в поисковике название этой площади и посмотрите, какие санкции были введены против Китая в 1989 году. Какие западные инвестиции? Какие западные технологии?

По поводу НЭПа долгий разговор, но, на мой взгляд, НЭП был объявлен для того, чтобы те, кто в своё время утаивал свою продукцию, свои излишки и свои капиталы, повылазили наружу, после чего их всех подстригли под корешок. Если вы не согласны — да ради бога. И не надо связывать возникновение НЭПа с именем, фигурой «палача» Ленина. Не надо это делать. Там отношение к тем, кто был против пролетариев, против рабочего класса, было резко негативное, резко отрицательное — расстреливали. Не так, как сейчас, Павел, я с вами общаюсь, пусть и заочно, а сразу к стенке.

«Уважаемый профессор, не могли бы вы рассказать о роли Маслюкова в Правительстве Примакова». Борис, опять же, разговор не на пять минут. Я могу вам сказать, что первоначально до Примакова пост председателя Правительства предложили Маслюкову. Так вот, Маслюков сказал: «Вы знаете, я готов войти в Правительство Примакова на позицию его зама», — и отказался. Кстати говоря, Примаков тоже согласился не с первого, а со второго раза, хотя к тому времени долгое время работал уже министром иностранных дел.

Какова роль Маслюкова? Вот видите, господин Бородулин из «Коммерсанта» в 1999 году причисляет Примакова, например, к коммунистам. Я не считаю, что среди коммунистов было сплошь отребье, были сплошь те, кто думал исключительно о восстановлении социалистической собственности. Нет.

Тот же Павел пишет: «Хочешь в совдепию. Видать, приятно было в полуголодной стране иметь персональный паёк и льготы». Ну, дебил. Что можно сказать? Ну, дебил. Прежде чем писать это человеку, можно залезть в Интернет и посмотреть его биографию, хотя бы когда этот человек родился, а потом уже (извините за сленг) быковать.

Господин Павел, я родился в 1968 году. К моменту распада СССР мне было 23 года, я заканчивал Институт управления и бегал с высунутым языком по Москве в поисках пропитания для супруги и маленького ребёнка. Никаких льгот, никаких пайков у меня не было и в помине. Я не работал в журнале «Коммунист», как Слава Иноземцев. Он, кстати говоря, успел буквально один раз отовариться по этим пайкам, по этим льготам — и Союз рухнул, а с ним рухнули все и льготы вместе с питанием.

Может быть, это было у вас? Может быть, вы хотите в совдепию? Так вот, на эту тираду я уже по памяти приведу ещё одно высказывание Примакова (у нас сегодня вообще день цитат), когда он говорил, что «не надо опережать время, не надо бежать впереди паровоза; люди ко многим новациям, ко многим реформам ещё банально не готовы».

Павел из тех людей, которые просто не готовы к тому, чтобы идти куда-то дальше. Вот у него чёрное или белое — у него или враги, или так называемые «либерасты», посередине не бывает ничего. Логики он не приемлет, мирового опыта он не знает, элементарный разум человеку отказывает. Он полагает, что если кто-то выступает против того, что сегодня происходит в нашей стране — значит, этот человек хочет обратно в совдепию.

По каким-то вопросам — да, хочу. Например, по вопросам социального обеспечения — с удовольствием! По степени патриотизма и заботе о благе Отечества — да, безусловно. Потому что я имею множество оснований полагать, что многие из тех, кто сегодня находится во власти, являются, по сути, компрадорами, предателями за небольшие подачки с той стороны. Впрочем, закрываем эту тему, не будем дальше.

«Валлерстайн, философ и историк, — пишет 184-й нам, — социолог, — из США, естественно: — „Владимир Ленин — главный национальный герой России“». Ну да.

«Минфин готовится к 100-летию Февральской и Октябрьской революций». Нет, конечно. Минфин спасает собственную шкуру — ни больше ни меньше.

«Объясните причину падения Шанхайской биржи». Господин хороший, вы о какой Шанхайской бирже говорите? Их там несколько. Определитесь.

«А в Институт управления устроил не ваш ли партийный отец? Понятно, почему вы так любите совдепию». Без комментариев.

Сморите, что происходит. На этой неделе прошло заседание Правительства…

У меня, кстати говоря, отец никогда не был в партии. А в то время, когда я поступал, этот несчастный человек отбывал срок. Ну, просто для сведения. Срок за банальную спекуляцию. И если уж на то пошло, то я и вырос-то без отца. Он ушёл из семьи, когда мне и года не было. Мама вырастила, спасибо ей большое. Простой преподаватель. Это для уродов, типа Павла.

На этой неделе в Правительстве состоялось перед рассмотрением бюджетных проектировок заседание Бюджетной комиссии, естественно, под предводительством господина Медведева. Основной сюжет в обсуждении был таким: Минфином подготовлены два варианта бюджетных проектировок, одна из которых предполагала индексацию защищённых и социальных расходов федерального бюджета по ныне действующему законодательству, а другая — индексацию по прогнозной инфляции. В итоге был принят за основу второй вариант, по которому пенсии в 2016 году вырастут на 5,5%, в 2017-м — на 4,5%, в 2018-м — на 4%.

Цена вопроса — та, которую обсуждали всю неделю — 2 триллиона 563 рублей. Именно столько за три года Правительство и Минфин планируют сэкономить на представителях старшего поколения. При этом особо подчёркивается, что порядка половины от этой суммы — это трансферты Пенсионному фонду. За три года, заметьте.

Я вам много раз говорил, что у нас ежегодный дефицит бюджета Пенсионного фонда по трудовым пенсиям 400 миллиардов рублей — сумма в масштабах всего бюджета Пенсионного фонда не такая уж и большая, меньше 10%. Так вот, за три года набралось приблизительно триллион с хвостиком. А второй триллион с хвостиком — это те обязательства государства (представляете, какая история), которые оно взяло на себя в добровольном порядке.

При этом надо сказать, что за последние 15 лет главным актором всех этих действий был не кто иной как Владимир Путин, на секундочку, а теперь за ту незаработанную роскошь должны рассчитываться те, кто сегодня находится на пенсионном обеспечении, на тех пенсиях, которые они заработали по существующему… ну, уже не существующему, а по существующему тогда законодательству.

Кроме того, было сказано, что Минфин очень переживает за сильное опережение роста зарплат и доходов бюджетозависимых организаций и граждан в сравнении с ростом ВВП. То есть смысл в том, что если ВВП вырос на 3% — значит, и бюджетники должны индексироваться на 3%; а если ВВП упал, скажем, как сейчас, на 5%, то и зарплату с них надо снять тоже в размере где-то 5 рублей с сотни. И плюс ко всему оборона, безопасность, соцполитика съедали в последние годы свыше половины госрасходов, тогда как в 2000-м эта доля составляла треть. И многие другие вещи, которые Минфину не нравятся.

Кроме того, Минфин предлагает больше не ориентироваться на поддержание внутреннего спроса через постоянное увеличение зависящих от бюджета доходов населения. То есть смысл в том, что майским указам кирдык — это там, где средние зарплаты бюджетников должны либо превышать либо быть равными средним зарплатам по региону и пр. Всё. Минфин говорит: «Не будет этого. Не готовы».

И плюс в нынешней финансовой ситуации, как считает Минфин, Россия просто не может себе позволить не делать то, что богатейшие страны ОЭСР были вынуждены делать после кризиса 2008 года. О чём идёт речь? О сокращении тех самых социальных обязательств, которые должны быть выполнены в полном объёме.

И последние сообщения, которые появлялись уже буквально вчера вечером — поступило предложение (оно находится в стадии обсуждения) о том, чтобы пенсионный возраст приподнять и для женщин, и для мужчин до 63 лет, то есть для мужиков плюс 3 года, а для женщин плюс 8 лет сразу. Как это будет происходить — разово или постепенно, — не уточняется.

В то же время я должен сказать, что если вы будете сейчас звонить… Я напоминаю, что горячая линия нашей программы работает: 73-73-948. Если вы будете сейчас звонить и говорить о том, что у нас средняя или ожидаемая при рождении продолжительность жизни для мужиков составляет (я не знаю, сколько) 63, 65 лет или даже 62 года — пожалуйста, не звоните, потому что это ожидаемая для всех возрастных групп. При этом вы почему-то забываете (а может быть, вы просто не знаете об этом), что ещё несколько лет назад те, кто достиг пенсионного возраста, если вы являетесь женщиной, вы жили на пенсионном обеспечении в среднем 23 года, а мужчины — в среднем 14 лет, хотя ожидаемая продолжительность жизни при рождении действительно составляла меньше 70. Так вот, ещё раз: женщины после 50 лет в среднем живут 23 года (сейчас, очевидно, цифры несколько изменились), а мужчины — в среднем 14 лет.

«Минфин не беспокоится за свои зарплаты и расходы на чинуш и депутатов? Как насчёт роста цен? Для Минфина это не знакомо?» — пишет нам Юрий. Ну, это вопрос риторический.

SMS-сообщение: «Отдали страну на разграбление фарцовщикам, теперь романы об этом пишем». Не знаю, о чём вы.

По поводу предыдущего сюжета о Примакове, Ельцине и том ужасе, который сопровождал нашу жизнь в 90-е, я вас очень прошу: не загоняйтесь, не пишите, не поправляйте меня с точной цитатой Ельцина («Россияне, дефолта не будет»), я её и произнёс. Это было 17 лет назад. Я это сделал, я это напомнил не потому, что я хочу показаться в ваших глазах, в ваших ушах таким умным, а потому, что выросло поколение, которое уже особо и не помнит, да что там — не знает о том, что происходило в 1998 году. Собственно, и фигура Примакова для них, знаете ли, уже призрачная. Тем более сегодня, когда вымарываются, реально вымарываются позорные страницы из биографий многих героев тех лет, обнаружить ту правду, которая тогда была, весьма и весьма сложно.

Я это почувствовал на собственном примере, когда бывший первый зампред ЦБ Алексашенко подал на меня в суд. Помните, за что. За то, что я в одной из статей написал, что Алексашенко «играл в ГКО». Так вот, он подал в суд за то, что была именно вот эта фраза, то есть он не играл в ГКО. Он суд проиграл, адвокатские частично возместил, но не в этом дело. Я на «Компромате» попытался найти ссылку на нашумевшую публикацию в «Новой газете» в 1999 году, где перечислялись чуть ли не номера счетов господина Алексашенко. Вы знаете, я не нашёл. Что не помешало мне (знаете, я мобильный ещё пока) приехать в редакцию «Новой газеты» и взять ксерокопию бумажной версии. То есть статья у меня есть, причём с печатью «Новой газеты». А вот в электронном виде вы её не найдёте, потому что подтёрли. И подтёрли очень многие факты, которые были обнародованы в те годы.

Доброе утро, слушаем вас, представляйтесь.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло. Доброе утро. Объясните мне, пожалуйста. Вот никто не может объяснить. Экспертный совет при Правительстве Российской Федерации — их 366 человек. Это Совет национальной безопасности США разработал концепцию этого Экспертного совета? То есть мы работаем по заданию США, да? Кто во главе стоит? Михаил Абызов. Он почти гражданин США. Вот объясните мне. Этот Экспертный совет — 366 человек. Абызов получает 1 миллион рублей в день — за что? Объясните.

Н. КРИЧЕВСКИЙ: А при чём здесь я? Вы спрашиваете, как будто я господин Абызов: «Господин Абызов, а за что вы получаете 1 миллион рублей в день?» А кто вам сказал, что он получает ровно 1 миллион рублей в день? Да у него активов на несколько миллиардов долларов, часть которых вложена в США (причём, судя по всему, часть значительная). У него активы, которые приносят ему прибыль через группу компаний «Энергия Солнца», а это строительство солнечных и ветряных электростанций по всей России. Это то, что касается его прочих доходов. Может быть, формально он к ним отношения не имеет (и это так, скорее всего), тем не менее, неформальная аффилированность присутствует.

А чем занимается Экспертный совет? Убейте, не знаю. Слышал, что они даже все вместе ни разу не собирались. Ну, если только в одном из его ресторанов, чтобы отметить очередную годовщину его создания.

73-73-948. Доброе утро. Представляйтесь, пожалуйста.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло. Здравствуйте. Святослав.

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Здравствуйте, Святослав.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вы знаете, так получилось, я являюсь акционером многих электроэнергетических компаний, в том числе и «Интер РАО». Вы знаете, эта ситуация, которая происходит сейчас в Ереване, в Армении, она в какой-то мере…

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Извините, это будет после новостей. Мы сейчас о Правительстве говорим, мы сейчас говорим о бюджетных проектировках, мы сейчас говорим о том, что они залезли в карман десятков миллионов граждан нашей страны, а вы мне начинаете рассказывать про Ереван. Не хочу я сейчас об этом говорить. Не буду! Не буду, потому что в Ереване своя жизнь. Пусть там свои люди и свои граждане разбираются.

Давайте оставим эту историю, давайте поговорим о конкретике. Давайте поговорим о том, что происходит сегодня в нашей экономике — то, что вы можете пощупать, ощутить, наблюдать буквально каждый день.

Многие из вас замечали, что в июне этого года подозрительно мало на улицах клубники. Вроде бы в предыдущие годы (а в Питере, как говорят, и в этом году та же ситуация) клубникой торговали чуть ли не на каждом выходе из метро. Почему? Потому что всем понятно, что это товар скоропортящийся, это товар сезонный, буквально несколько недель — и клубника сходит. А в этом году в Москве ничего нет. Непонятно было, кого и в чём обвинять, хотя многие предполагали, что вина уже не российского, но московского правительства здесь есть изрядная. Каково же было моё удивление, когда позавчера в новостной летне я прочитал, что директор ведущего производителя клубники и земляники в европейской части России «Совхоз имени Ленина» Павел Грудинин заявил о том, что он будет вынужден оставить урожай на полях.

Павел Грудинин в эфире нашей программы. Павел Николаевич, доброе утро.

П. ГРУДИНИН: Никита, здравствуйте.

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Я ничего не перепутал?

П. ГРУДИНИН: Нет, вы всё правильно сказали. Мало того, мы в среду не смогли продать больше 30 тонн земляники только по одной простой причине. Кстати, вы её называете клубникой, а на самом деле это земляника садовая. Ну, неважно. Потому что у нас не было точек реализации, нам не давали возможности торговать. Единственное, что сказали: «Вы торгуйте на ярмарках выходного дня». А ярмарки выходного дня в пятницу, в субботу и в воскресенье. Если мы собрали ягоду в среду, то до пятницы она точно не долежит, потому что у нас срок реализации — один день. Наша ягода не турецкая, не греческая, поэтому не лежит больше одних суток. Мы вчера, кстати, до вечера с этим упражнялись. И вчера нам всё-таки сказали: «Ладно, хорошо, пусть ваши палатки стоят и в понедельник, вторник и среду», — но для этого надо было такую бучу поднять.

А вообще проблема-то вот в чём. Ссылаясь на Антимонопольную службу Москвы (хотя это оказалось не совсем правдой), Департамент торговли сказал: «Вы знаете, нам запретили выдавать вам разрешения, потому что вроде как конкуренция не соблюдается». Хотя в ФАС мне вчера в прямом разговоре сказали: «Нет, мы ничего не запрещали». Эти запреты касались велосипедов, робототехники какой-то, где они, наверное, действительно нарушили. «Ваша продукция скоропортящаяся и срок реализации у вас всего две недели в году, — ну, две-три недели в зависимости от сезона, — поэтому никаких проблем с этим нет». Ну, вот департамент решил немножко перестраховаться: уж если запрещать, то запрещать всё.

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Павел Николаевич, ситуация как-то решается? Клубника-то заканчивается потихонечку.

П. ГРУДИНИН: Нет, сейчас как раз пика сбора. Если бы сегодня не дождь, то мы бы собрали тонн 100. Основной сбор будет на следующей неделе. Ну, дай бог, чтобы дождей не было. Поэтому у нас ещё есть все возможности, чтобы наверстать упущенное. Мы на сегодняшний день собрали только 350 тонн, а всего нам надо собрать 1000 тонн, у нас такой план. Другое дело, что кто-то кого-то, конечно, немножко подставил.

А ситуация такова. Вы сейчас придёте на ярмарки выходного дня — там по 200 рублей лежит так называемая краснодарская земляника, хотя все знают, что в Краснодаре две недели назад она уже закончилась и её просто не может быть. Так же, как не может быть крымской, которая уже месяц назад закончилась. Поэтому мы конкурируем с турками и греками, которые через Белоруссию сюда приехали. Ну, с перекупщиками, грубо говоря. Наша ягода продаётся гораздо дороже, и несмотря на это у нас сейчас стоят везде очереди сумасшедшие, потому что наша ягода пахнет, сладкая. В общем, Никита, вам надо приехать и посмотреть.

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Павел Николаевич, спасибо вам большое. Я желаю, чтобы ситуация рассосалась хотя бы на следующей неделе. Хотя, честно сказать, у меня большие сомнения. Может быть, свои пять копеек и наш эфир внесёт в то, чтобы мы сварили варенье. Я сегодня уже говорил о мамочке своей. Так она мне пеняет, знаете ли, Павел Николаевич: «Вот ягоды не купила!» — хочет варенье сварить. Представляете? «А ягоды-то, — она говорит, — дорогие нынче! Да и не купишь». Она же не знала, что такая ситуация благодаря московскому правительству. Почему в Москве клубника дорогая и почему её нет? А потому что, оказывается, точки не разрешили. Перестраховались.

П. ГРУДИНИН: Так что мамочке скажите, пускай приезжает. Цена снижена.

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Она сыночка пошлёт. Павел Николаевич, спасибо вам большое.

П. ГРУДИНИН: Ну, сыночек пускай приезжает. Спасибо.

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Спасибо вам большое.

Ребята, вот так. Мы ищем новые возможности для получения средств в бюджет, мы говорим о том, что нам нужно поддерживать малый, средний и сельскохозяйственный бизнес, а на деле происходит то, что не самый последний человек в российском публичном пространстве, директор «Совхоза имени Ленина» Павел Грудинин, будучи обласканным, будучи обременённым многочисленными регалиями, не может получить банальное разрешение на продажу своей сельхозпродукции для нас, москвичей. Две-три недели в году. Зато залезть в карманы тех самых москвичей и других российских граждан российское правительство не только хочет, не только может, но и по всей вероятности залезет. Новости.

 

НОВОСТИ

 

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Здравствуйте, господа! «Антикризис профессора Кричевского» на радио «Говорит Москва». В студии я — Никита Кричевский. Прежде чем перейти к теме мистера Гуриева, несколько сообщений по темам предыдущего часа.

968-й спрашивает: «Кто конкретно из чиновников мэрии Москвы не разрешил продавать отличную подмосковную клубнику москвичам? Назовите фамилию. Это чиновничьи сволочи, препятствующие подмосковным фермерам торговать лучшей ягодой в Москве. Максим». Максим, насколько я понял со слов Павла Грудинина, конкретных имени и фамилии у этого чиновника нет. Решение о том, что Грудинин может торговать своей клубникой, грубо говоря, рядом со станциями метро, а не только на ярмарках выходного дня, должно принять московское правительство. Вот незадача, вот закавыка — Собянин в отпуске. И проблема, которая могла бы быть решена, скажем, звонком Собянина, сегодня зависла. Почему? Потому что заседания московского правительства проводятся по вторникам, повестка дня готовится, грубо говоря, чуть ли не за две недели, и вклиниться в неё чрезвычайно сложно. А дальше московское управление Федеральной антимонопольной службы, всяко разные торговые департаменты — это уже всё следствие. Решение о том, что Грудинин может торговать клубникой рядом с теми же станциями метро, должно принять московское правительство своим постановлением. Можете себе представить, какой бардак.

Дай бог, если во вторник это решение будет принято, в том числе, а мне кажется, и в первую очередь после вмешательства средств массовой информации. И дай бог, чтобы это было оформлено в течение нескольких дней, потому что, как сказал Павел Грудинин, ещё неделя — и пойдёт на спад. Правда, потом-то пойдут другие ягоды, другие фрукты, вот что интересно, и будет такая же история, такая же катавасия с получением разрешения. А в этот момент через Белоруссию к нам будет приезжать греческая, турецкая и прочая продукция, которую мы будем покупать под видом продукции из Краснодарского края, продукции из Крыма или продукции из «Белой дачи», хотя «Белая дача» давным-давно никаких огурцов, например, не выращивает, а специализируется в основном на расфасовке зелени, которую получает из-за границы. Где здесь государство, куда оно смотрит и что могло бы быть, если бы государство в России действительно было сильным — мы все с вами предполагаем. Пока как есть, так и есть.

Так вот, к вопросу о господине Гуриеве. Я обещал, я вижу, что у нас звонки. Вы извините, у нас не так много времени. Давайте переключимся с темы клубники, с темы, как её лучше выращивать на загородных участках, на исключительно экономические вопросы.

Повторюсь, пару недель назад я вам рассказывал о статье господина Гуриева в The Washington Post, которая называлась «Готовьтесь к серьёзным волнениям в России». В этой колонке Гуриев писал о том, что у Кремля полностью исчезло «стратегическое мышление, режим сейчас полностью сосредоточен на собственном выживании», содержалось предложение разработать Западом программу по образцу «плана Маршалла», благодаря которому можно будет восстановить экономику, разрушенную коррупцией, и подводился итог: «Запад должен подготовиться к внезапным и бурным переменам в России».

Мы тогда много говорили о том, что «план Маршалла» был направлен не на восстановление послевоенной Германии, а на создание заградительного социально-экономического пояса вокруг социалистического лагеря. Надо сказать, что задача была успешно решена. Больше того, «план Маршалла» благополучно дотянул до середины 60-х годов, и всё это время около 20 западных государств получали от американцев самую разнообразную помощь — от финансовой до технологической и производственной.

Отчасти, кстати говоря, в этом кроется и нынешняя ментальная зависимость Европы от Америки, потому что люди тогда поддерживали. Ну да, с собственными целями, но факт есть факт — они способствовали тому, что экономика Европы восстановилась достаточно быстро. Вот есть некая благодарность, которую сами же американцы упорно разрушают. Почему? Потому что они привыкли к тому, что после Второй мировой войны Американский мир, Pax Americana, как некогда Pax Britannica, стал реальностью, и Америка считает себя мировым гегемоном, в том числе и в экономике. Ну, мировым констеблем даже в чём-то, понимаете. Ну, чтобы правила соблюдались. А некоторые, видите, не хотят, хамят, как они думают, поэтому их надо предметно публично наказывать.

Так вот, о Гуриеве. В четверг он ни с того ни с сего разразился целой тирадой в мой адрес, которая пришла через личную почту в Facebook, где приводил контраргументы, когда рассказывал о том, что — по моему мнению, по моей личной субъективной версии — господин Гуриев уехал из страны отнюдь не из-за того, что испытывал притеснения по экспертизе очередного 129-го дела господина Ходорковского, а потому что у него возникли проблемы с правоохранительными органами после того, как выскочила схема по выводу части пенсионных накоплений из Внешэкономбанка. У меня была такая версия, я её сложил в голове из публичной информации, которая, в принципе, доступна всем.

Тогда подразделение Citigroup сформировало некий фондовый продукт, который приобрёл Внешэкономбанк на пенсионные деньги. Доходность определялась по индексу инфляции РЭШ — индексу, который должен был регулярно представляться Российской экономической школой, которую возглавлял господин Гуриев, и на основании этого индекса должны были выплачиваться выплаты по размещённым деньгам. Буквально в первый же раз после того, как наступил момент расплаты, представители Citigroup сказали, что Внешэкономбанку ничего не полагается, пусть даже инфляция в России по данным Росстата составляла 3%, 4%, не суть, неважно. У ВЭБа — ноль. Ноль, потому что надо было лучше читать тот огромный документ, который подробно описывал, как рассчитывается этот индекс инфляции.

Тут возникала развилка с одной стороны, можно было говорить о том, что это во Внешэкономбанке обгадились (действительно, надо было лучше читать, надо было смотреть), а с другой стороны, кое-кто усмотрел в этом признаки мошенничества. И я полагаю, что господин Гуриев уехал из России, именно опасаясь преследования по этой части.

Он со мной не согласился, он начал приводить контраргументы. В итоге начал настаивать на том, чтобы я извинился, потому что я предоставляю недостоверную информацию. То, что это моё личное мнение — это его не устроило. Его также не устроило моё предложение представить его аргументы в прямом эфире и рассмотреть их более подробно. Он посчитал, что он вправе разговаривать с человеком, который старше его (а я Гуриева старше) тоном ментора, тоном гуру, тоном человека, который чуть ли не вершит судьбы мира.

После седьмого сообщения я понял, что дальнейшая дискуссия с Гуриевым бесполезна, хотя начиналось с моей стороны всё доброжелательно. Я не получил добро на представление его контраргументации, и поэтому я её не буду зачитывать, я не буду рассказывать о том, где он мог ошибаться и где он оказался не прав. Он мне написал, что я распространяю недостоверную информацию, и если я не извинюсь, то он найдёт способы донести до вас, господа слушатели, информацию и суждения о том, что я говорю ложь. Так вот, я вас предупреждаю сразу, что если вы услышите о том, что я в отношении господина Гуриева говорю неправду, знайте, что вы об этом уже предупреждены.

Можно много говорить о том, в чём прав Гуриев, в чём не прав Гуриев, хорошая, знаковая ли это фигура для российской экономики, для российской экономической теории — это всё будет пустое, на мой взгляд. Почему? Потому что единственно верным способом оценить качество интеллектуального капитала того или иного учёного является знакомство с его работой. Только на основе цитат, только на основе положений, тезисов тех или иных публикаций можно составить мнение о том, что из себя представляет человек. А вот разговор о том, что он был близок к Медведеву, например, или близок к другим пролиберальным чиновникам в российском Правительстве (от которых он, кстати говоря, и получает до сих пор информацию, как он сам мне написал) — это всё здорово, но это ровным счётом ничего не значит, потому что с чинами из Правительства общаются многие.

Не буду скрывать, у меня пару недель назад был разговор с помощником господина Шувалова. Он предложил встретиться, познакомиться, рассказать о том, какой хороший Игорь Иванович. Я ответил, что если у него будут более конкретные предложения, то тогда милости просим, а пока — «извините, много дел».

Вернёмся к господину Гуриеву. Я вам расскажу сейчас, как получилось так, что я ознакомился, точнее, мне пришлось ознакомиться с его монографией «Мифы экономики». Она сейчас продаётся в книжных магазинах. «Мифы экономики. Заблуждения и стереотипы, которые распространяют СМИ и политики» — вот она так называется. Произошло это следующим образом. Я как-то общался со своим очень хорошим старинным товарищем Тиграном Саркисяном, с человеком, с которым мы знакомы почти 20 лет (это весьма и весьма серьёзный и авторитетный юрист), и в том числе затронули тему господина Гуриева.

Я с удовольствием представляю вам Тиграна Акоповича, он у нас в прямом эфире. Тигран Акопович, добрый день.

Т. САРКИСЯН: Добрый день, Никита Александрович.

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Напомните, как происходила эта история, когда вдруг ни с того ни с сего мы с вами сцепились вокруг фигуры Гуриева.

Т. САРКИСЯН: Мы сидели как-то с вами субботним вечером, общались в кафе, и я вам как-то упомянул Сергея Маратовича как видного экономиста. Тогда, естественно, я полагал, что Сергей Маратович — это голова. Это было связано с тем, что было очень много публикаций на его тему, он часто светился, в том числе его должность, его бэкграунд, его американские университеты и т.д. и т.п. Но прошло время, и буквально года два назад первое зерно сомнения появилось у меня, когда он так неожиданно нас покинул (в хорошем смысле). Причём этот отъезд был какой-то очень странный.

Знаете, как бывает обычно: дети в песочнице играют, и вдруг один ребёнок вскакивает и пытается навязать всем остальным, чтобы с ним сыграли в прятки. Он убегает, обустраивает своё убежище, сидит, ждёт, периметр контролирует, а дети в это время встают и идут играть в хоккей. И вот он сидит, ждёт, мёрзнет, пока с ним сыграют, когда будет весело. А весело не наступает, потому что концепция изначально была другой.

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Тигран Акопович, про песочницу — это всё интересно, но как-нибудь потом.

Т. САРКИСЯН: Это связано с тем, что я недавно стал знакомиться с вашими комментариями на Facebook, вы комментировали его фразы и цитаты из его книги.

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Здесь я включаю скромность. Позвольте мне процитировать кратко, раскрыть то, что писал Гуриев, уже самому. Тигран Акопович, не могу не воспользоваться случаем и не спросить у вас о ситуации в Ереване.

Т. САРКИСЯН: Видите ли, в чём дело, Никита Александрович. Для того чтобы мне вам высказаться на эту тему качественно и честно, мне надо слетать в Ереван, пообщаться с людьми, увидеть всё это вживую, прочувствовать это всё хозяйство и выдать вам своё мнение. Потому что всё, что мы сейчас имеем на внутреннем информационном рынке — видимо, люди просто сидели где-то у себя на подмосковной даче, сорвали что-то с грядки, понюхали или покурили и в итоге выдали то, что выдали. Абсолютная оторванность от реалий, просто полёт фантазии.

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Хорошо, хорошо. Подскажите, где, из какого ресурса, из каких источников брать, по вашему мнению, более или менее правдивую информацию.

Т. САРКИСЯН: Вы знаете, я бы порекомендовал действовать таким путём — брать авторов, которые удовлетворяют двум условиям (одновременное удовлетворение). Первое условие — фамилия заканчивается на «-ян». И второе условие — они непосредственно побывали в месте, которое описывают. Потому что в противном случае мы получаем с вами продукт, который отредактирован по технологиям, принятым лет 40 назад на Оттингенштрассе, дом 67, в Мюнхене.

Н. КРИЧЕВСКИЙ: А что это такое?

Т. САРКИСЯН: Приезжайте в Мюнхен и спросите, что это такое.

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Понятно. Тигран Акопович начал загадками говорить. Ну, такой элемент пафоса. Тигран Акопович, спасибо вам огромное за то, что нашли время поговорить. Тигран Саркисян — человек, который дал нам определённые разъяснения и по поводу Гуриева, и по поводу происходящего в Армении.

Давайте вернёмся к Гуриеву. Остаётся не так много времени. Я зачитаю вам буквально три цитаты — и вы всё поймёте.

Цитата первая, о фондовом рынке — то, что писал Гуриев. Ещё раз говорю: давайте оценочно-нейтрально, давайте не будем никого мочить, давайте не будем никого обвинять в безграмотности, некомпетентности и пр. Это цитаты, ребята, это не высказывания. Это то, что вы можете найти в книжном магазине, когда придёте и откроете его книгу. Так вот, смотрите.

«Кому нужен фондовый рынок? Ни в одной экономике мира фондовый рынок не является главным источником денег для инвестиций. <…> Это неудивительно — внешнее финансирование стоит дороже внутреннего из-за проблем асимметричной информации. <…> Кроме того, если компания выпускает акции, а не облигации, то рынок воспринимает это как отрицательный сигнал о перспективах ее развития. <…> Так что акции выпускают только те компании, у которых и так много долгов, или те, которым трудно получить взаймы, например компании с нематериальными активами», — конец цитаты.

Ребята, напоминаю: самыми известными компаниями с нематериальными активами, помимо Apple, являются Facebook и Twitter. И Facebook, и Twitter несколько лет назад выходили на IPO, то есть выходили на первичное размещение не облигаций, а акций. Смотрите, что получилось, что говорит Гуриев: «Если компания выпускает акции, а не облигации, то рынок воспринимает это как отрицательный сигнал о перспективах ее развития <…> Так что акции выпускают только те компании, у которых и так много долгов, или те, которым трудно получить взаймы». Цукерберг, утрись своей вонючей слезой!

Facebook: IPO состоялось 18 мая 2012 года, диапазон размещения — от 28 до 35 долларов за акцию. На 30 декабря 2013 года акция стоила 54 доллара. Тогда было 28–35, а через полтора года — 54. Прирост за 1,5 года — в 1,5 раза.

И второй пример. Twitter: IPO состоялось 6 ноября 2013 года по цене 26 долларов за акцию. На 27 декабря — буквально через 1,5 месяца — акция стоила уже не 26, а 73 доллара. Рост за 1,5 месяца — почти в 3 раза.

Итак, снова цитата: «Если компания выпускает акции, а не облигации, то рынок воспринимает это как отрицательный сигнал о перспективах ее развития <…> Так что акции выпускают только те компании, у которых и так много долгов». Рынок, по Гуриеву, идиот. Идиот! А может, и не идиот. Может, идиот кто-то другой. Не знаю. Осторожность принуждает быть аккуратным в высказываниях.

О Стабфонде: «В нашей экономике, как всегда, много проблем, — ну, это очевидно, спасибо, мы знаем. — Но политика использования сверхдоходов для накопления в Стабфонде или выплаты внешнего долга не противоречит ни экономической теории, ни здравому смыслу. Дать себя убедить в обратном было бы непростительной ошибкой», — это конец цитаты. Ещё раз: «…Политика использования сверхдоходов для накопления в Стабфонде или выплаты внешнего долга не противоречит ни экономической теории, ни здравому смыслу».

Вот те, кто пеняет Кудрину по поводу того, что он отправлял Стабфонд в американские ценные бумаги, должны изучить господина Гуриева, потому что он говорит, что это не противоречит ни теории, ни здравому смыслу. Насчёт здравого смысла — и у меня, и у вас его отродясь не было (конечно, по субъективным ощущениям господина Гуриева). Давайте поговорим об экономической теории.

В 2005 году вышла ставшей очень быстро фундаментальной статья трёх индийских экономистов, статья называлась «Парадокс капитала». Вы можете копнуть её в поисковике, без проблем найдёте, почитаете. Ишвар Прасад, Рагурам Раджан, Арвинд Субраманьян. Рагурам Раджан в 2003–2006 годах был главным экономистом МВФ. Знаете, о чём статья? О том, что они прошерстили все развивающиеся экономики с 1970-го по 2004 год и вывели закономерность. Закономерность очень простая: успеха добились те, кто опирался на внутренние, а не на внешние сбережения, не на внешние инвестиции. То есть заработал, получил денег, вложил в собственную экономику — пошёл успех. Устойчивый, заметьте, успех. Это не экономическая теория? Что тогда экономическая теория, по мнению господина Гуриева?

Ещё одно мнение: сбережения из Китая и России именно потому стремились за рубеж (понятно, что прежде всего в Америку), что «их финансовые системы не могли эффективно трансформировать эти средства в инвестиции».

Китай вслед за Цукербергом тоже начинает реветь. Оказывается, Китай отправил свои 4 триллиона долларов в Америку (там меньше, не в этом дело, в Америке меньше), потому что не смог трансформировать в инвестиции. Как они поднялись? За счёт чего они стали ведущей экономикой? Бог весть. Ну, здесь совершенно очевидно, что Китай скопил такие огромные резервы, прежде всего, благодаря искусственно поддержанному низкому курсу юаня, когда вы вынуждены выкупать на протяжении долгого периода поступающие доллары и обменивать их на юани, а не потому что нужно отправить в Америку или ещё что-то.

И, наконец, третье — по образованию. Снова цитата: «Главная проблема российского образования в том, что его считают частью „социальной сферы“, а не производственной отраслью». Вы понимаете, откуда ветер дул несколько лет назад, когда усиленно внедрялась идея о том, что вузы и наука должны зарабатывать? Начинаю ещё раз: «Главная проблема российского образования в том, что его считают частью „социальной сферы“, а не производственной отраслью. <…> Как и в других отраслях, в образовании нужна, — внимание, — рыночная конкуренция. Именно на ее создание и нацелена проводимая сейчас реформа вступительных экзаменов, включающая введение единого госэкзамена и реализацию принципа „деньги следуют за студентом“», — конец цитаты.

Всё понятно, красавцы? Забудьте Ломоносова: «Русская наука должна служить не получению презренного прибытка, а укреплению могущества России и благосостояния её Народа». Кто такой Ломоносов? Что за это парень? Что это за Холмогорский? Выкормыш, выскочка! Человек, который непонятно как добрался до Москвы вместе с рыбным обозом. Кто это такой? Что это за основанная им Академия наук? Рыночная конкуренция, производственные отрасли, прибыток, презренный прибыток.

«Не нужно изобретать велосипед: — продолжает господин Гуриев, — важные институциональные изменения давно реализованы не только в образовании других стран, но и в российской корпоративной среде». Здесь я характеристики российской корпоративной среды приведу, по мнению господина Гуриева: «В первую очередь, это прозрачность и принципы современного корпоративного управления». Здесь можно всю оставшуюся программу говорить об этом.

И наконец: «Создание реальной конкуренции на образовательном рынке ни в коем случае не означает ухода государства из образования, — спасибо. — Оно может и должно финансировать фундаментальные исследования в вузах, стипендии для талантливых и нуждающихся студентов, субсидировать процентные ставки по студенческим кредитам. Однако именно рыночные институты позволят повысить эффективность государственного участия в высшем образовании».

Врачи, учителя, военные, научные работники, ждите возвращения господина Гуриева из вынужденной эмиграции. Очень скоро вы будете реализовывать свои профессиональные устремления за счёт субсидирования государства процентов по кредитам, выдаваемых вам для получения необходимой обществу специальности, и тогда будет счастье. Новости.

 

НОВОСТИ

 

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Здравствуйте, господа! «Антикризис профессора Кричевского» на радио «Говорит Москва». В студии я — Никита Кричевский. Продолжаем нашу программу. Несколько слов ушедшему сюжету.

115-й: «Пусть теперь Гуриев лечит Францию своими догмами. Скатертью ему дорога!»

Ещё одно сообщение в продолжение сквозной темы о том, что не надо слишком умничать. 184-й: «Фридрих фон Хайек в 1982 году подменил понятие „капитализм“ термином „рынок“». Дорогой мой, название работы и точную цитату! Потому что если умничать, так умничать обоснованно. Ничего такого, тем более в 1982 году за Фридрихом Хайеком не водилось. Хайек, кстати говоря, тогда уже был восемь лет как нобелевским лауреатом, если вы были не в курсе.

Давайте о девальвации, господа. Нет, не давайте. Очень настойчиво кто-то пытается пробиться. Добрый день, слушаем вас, представляйтесь.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, профессор Кричевский. Я хочу вернуться к вопросу о том, что действительно Правительство залезло к нам, пенсионерам, в карман. Я вам могу рассказать свой личный пример.

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Если коротко.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Например, мне нужна газовая плита. Они мне говорят: «Вы купите, мы вам возместим, но возместим не 100%». Или: у меня есть программа реабилитации инвалидов, в ней положено всё бесплатно. Я купила поручни, и мне тоже не полностью оплатили. «Вы купите, мы вам оплатим». А ступеньку — вообще. «Купите», — а компенсации никакой. Вот вам пожалуйста.

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Давайте говорить о том, что…

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Собянин Путину, как говорится…

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Спасибо большое. Во всех ваших примерах ваш справедливый гнев и оторопь от того, что происходит со стороны власти, понятны и объяснимы, и вы абсолютно правы в своих претензиях. Другой вопрос, что здесь конкретно не Правительство, а разные органы. Потому что мы говорили о Правительстве, а по поводу поручней — это уже не Правительство, это либо соцзащита, либо отделения Фонда социального страхования. Что касается газовой плиты, то надо посмотреть программу. Вполне вероятно, она региональная, но никак не федеральная. Ну и, наконец, в конце вы начали говорить о том, что что-то такое Собянин говорит Путину. Согласитесь, это разговор общо и к предмету того, что мы обсуждали некоторое время назад, отношение имеет весьма и весьма косвенное.

А вот что касается девальвации, господа — это имеет отношение ко всем нам, причём в самом ближайшем будущем. Ведь что получилось? Буквально сегодня, где-то полчаса назад я встретил Сергея Доренко, нашего главного редактора, и он сказал… Мы не успели ещё даже толком поздороваться, и он тут же сказал, что Улюкаев говорит о том, что «негативных факторов в отношении рубля существенно больше, нежели чем позитивных». То есть тот самый намёк на предстоящую девальвацию из уст уже собственно министра экономразвития, не отличающегося выбором выражений и осмыслением того, что он собирается через мгновение выдать. Я же, когда предлагал эту тему к обсуждению, исходил из несколько других предпосылок, и я сейчас вам в нескольких словах их представлю.

Во-первых, мы все с вами видим, что развитие нашей экономики в настоящей период подошло сразу к нескольким пределам, и эти пределы — окончание эпохи социальной консервации, той эпохи, о которой мы говорили на протяжении всего последнего полугодия; эпохи, которая наличествовала не только в России, но и в Бразилии, в Южноафриканской Республике, о прочих добывающих государствах я даже и не упоминаю. Это совершенно нормально, потому что на фоне сырьевого безумия середины нулевых у всех совершенно естественно отключились помыслы к тому, чтобы продуктивно работать (я имею в виду систему госвласти), заботиться о развитии экономики, о повышении эффективности труда и о том, чтобы ВВП структурно рос не только за счёт увеличения цен на нефть.

Кроме этого, мы все с вами видим, что отток продолжается, и продолжается на фоне упорного отрицания необходимости введения валютного регулирования и контроля — того самого, за счёт чего в том числе выезжал Примаков с Правительством. И, наконец, долги регионов — это то, что бросается сейчас, что называется, в глаза.

Помимо этого, снижение поступлений налогов — вы об этом слышите, но не систематизируете эту причину к тем причинам, которые я назвал выше. Банковский сектор — сектор, который вынужден списывать на убытки всё большую и большую часть кредитов и который имеет существенно меньший объём доходов, нежели чем даже год назад, как от нелегальных, неформальных, типа обнала, так и от абсолютно законных, типа платежей по кредитам и банковских операций.

И, наконец, потребительский спрос, который, как нам раньше рассказывали, является двигателем экономики. Я всегда с этим спорил. Я считал, что развитие и расширение предложения товаров, работ и услуг является двигателем экономики, но мне всегда говорили, что спрос. В итоге мы держали наплаву итальянскую экономику, греческую экономику, немецкую, американскую экономики за счёт нашего внутреннего спроса, а о своей промышленности, о своём предложении не то чтобы забыли, а не стали заморачиваться.

Вот эти факторы. И плюс ко всему… Я сейчас читаю книгу Дипака Лала (она продаётся в книжных магазинах) «Возвращение „невидимой руки“». Ну, название абстрактное, оно ни о чём. В первой главе Дипак Лал описывает ситуацию как будто бы касательно к нам, хотя приводит её совершенно на других примерах, конкретно — говоря о Римской империи.

Так вот, смотрите: «Хронический финансовый кризис может привести к трём различным результатам: реформам и либерализации, революции или краху государства». Реформы и либерализации — это одно. Революции — это второе. Крах государства — это третье. Почему это происходит? Потому что в любой экономике, ориентированной на экстенсивный рост (а именно такой была экономика России — так же, как некогда экономика Римской империи), рано или поздно доходы перестают увеличиваться, налоги повышать далее невозможно по причине излишней налоговой нагрузки, которую уже общество тянуть не в состоянии, и, наконец, от необходимости постоянной поддержки окраинных территорий. По части Римской империи — это уголки Европы; по части России — это те самые российские регионы, которые сегодня в долгах, как в шелках.

Мы сегодня не будем говорить о том, как появились долги регионов, потому что у меня, например, очень большой вопрос к тем, кто эти долги делал, особенно по тем процентам, под которые эти долги делались, потому что они достигали 18–20% годовых тогда, когда спокойно можно было взять под 7–8%. Тем не менее, факт есть факт: если сегодня объявить дефолт по региональным долгам, то полетит вся банковская система, полетит банковский крупняк.

Так вот, по поводу политически обусловленного распределения доходов, о котором мы говорили всё последнее десятилетие. Я имею в виду, что политически обусловленное распределение доходов — это опережающая поддержка социальной сферы, это повышение заработных плат с пенсиями, это та самая поддержка региональных финансов, которая в итоге привела к хроническому финансовому кризису. Это всё играет на мельницу предстоящей девальвации, потому что денег становится всё меньше. Резервный фонд тратить в течение года — самоубийство. Плюс ко всему, как говорят, до половины Резервного фонда резервируется на предстоящие даже не думские, а президентские выборы, на тот случай, если денег дополнительных не будет.

И, наконец, Фонд национального благосостояния, который сегодня практически весь уже распределён, и там из нескольких триллионов рублей осталось несколько сот миллиардов нашей национальной валюты не распределённых, потому что все остальные либо распределены через Внешэкономбанк и банковскую систему по различным проектам, либо же это вложение в американские ценные бумаги, судьба которых остаётся под вопросом, либо же это деньги, предназначенные для расширения Транссиба, БАМа и строительства скоростной магистрали Москва — Казань.

В итоге оказывается, что резервов не так много, и практически единственным средством для того, чтобы пусть на время, но «расшить» накапливающиеся финансовые и бюджетные проблемы, остаётся та самая девальвация — та, которую мы и наблюдали в конце прошлого года. На сколько и когда она произойдёт, сегодня не ответит никто, абсолютно никто, за исключением того, кто на небе.

Если вам кто-то будет говорить о том, что у нас девальвация будет на уровне 60, 70, 80 рублей, не верьте! Вспомните, как в том году тот же мой горячо любимый Слава Иноземцев говорил о 43 рублях за доллар по концу года. Стёпа Демура говорил о 47–48 рублях за доллар. Ну, чиновники — понятно; 39–40 — это был максимум. В итоге доллар стоил на 31 декабря 56 рублей с копейками. Ну, зато засветились, зато создали информационный повод, определённый шум буквально на сутки вокруг своей персоны, и полученного результата им было более чем достаточно. Собственно, они и не собирались давать истинные прогнозы, потому что это сегодня не под силу (и вчера, и завтра не будет под силу) никому, хотя бы потому что экономика — это наука социальная, наука общественная, наука, зависящая в том числе и от психологии, от меняющихся каждую секунду обстоятельств, правда, часть из которых мы с вами сегодня отметили.

Ещё раз: это усугубляющийся бюджетный дефицит; это огромные долги регионов; это снижающиеся налоговые поступления; это нарастающие проблемы в банковском секторе, который мог бы за счёт переоценки валютных активов показать хоть какую-то прибыль; это отсутствие перспектив роста цен на нефть (это тоже нельзя сбрасывать со счётов); это продление санкций на предстоящий год как минимум, что означает невозможность получения долгосрочных валютных кредитов. Это много всего.

В итоге мы получаем кризис или крах политически обусловленного распределения доходов, как говорил Дипак Лал, из которого три выхода: либо реформы, а именно либерализация (но не псевдолиберализация, как это было у нас, а истинная либерализация хозяйственной жизни), либо революция (в российских условиях это, скорее всего, дворцовый переворот), либо крах, распад государства. Причём, повторюсь, Лал писал об этом задолго до событий в России последнего времени, и писал об этом на примере Римской империи. Так ли это, покажет время, но я склоняюсь к тому, что, возможно, летом, для того чтобы не портить людям настроение и так в пока что дождливый период немногих тёплых месяцев в течение нашего года, возможно, это будет происходить плавно, поступательно, возможно, это будет более или менее резко. Посмотрим.

Опять же, я не готов говорить с вами о том, до каких ориентиров дойдёт курс национальной валюты. И я не готов говорить с вами о том, что может предпринять Центробанк в этих условиях и что может предпринять Правительство в этих условиях, потому что Правительство, как я вам говорил некоторое время назад, залезло уже в наши карманы.

Правительство считает, что оно вправе не выполнять существующее пенсионное законодательство — закон «О трудовых пенсиях в Российской Федерации», по которому оно обязано индексировать пенсии в соответствии с инфляцией. Оно уже готовится к подаче исков в Конституционный суд. Оно собирается оперативно повышать пенсионный возраст до 63 лет и мужчинам, и женщинам. Оно собирается вводить программу ограничения расходов в силовых ведомствах. И мы пока, может быть, этого не ощущаем, но ситуация становится всё более и более тревожной, особенно на фоне совершенно непонятных и уже никого не впечатляющих панегириков безумных и заоблачных рейтингов первого лица. Скорее это выглядит не как констатация факта, а как очередная подстава в адрес первого лица.

Здесь же я напоминаю, что никто не снимает с повестки дня судьбу части международных резервов России, размещённых в США, потому что в ближайшее время катавасия с «ЮКОСом» дотянется до американской юрисдикции, и там, вполне вероятно, часть наших активов могут арестовать. Чтобы вы не думали о том, что это невозможно, потому что невозможно никогда, я вам напомню историю, о которой вы если и знали, то забыли: это Иран, 1979 год, тогда авуары были заморожены. Кстати, почему Ближний Восток так активно вкладывался в офшорные банки? Именно потому, что в 1979 году заморозили авуары Ирана, которые были, понятно, в долларах.

Мы же пошли по другому пути, за что надо сказать огромное спасибо сами знаете какому лучшему министру финансов — да что там Восточной Европы, всех времён и народов! Лучшему только для кого — для России или для Соединённых Штатов? Ну, это вопрос открытый, время покажет.

73-73-948. Добрый день, слушаем вас, представляйтесь.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло. Добрый день, Никита Александрович. Я — человек не пьющий, не курящий, вроде бы со здравым смыслом. У меня такой когнитивный диссонанс (модное словечко). Во внешней политике наше правительство вроде бы как суперпатриотичное — «дубиной» машет во все стороны, не горюй. А вот внутри, в экономике особенно — какой-то коктейль всех человеческих пороков. Существует (я человек такой нормальный) множество пунктов административных, которые миллиарды долларов могут принести медленно, без всяких войн, реформ. Почему такого не происходит? Монополизация ЖКХ, алкоголя, табака. Мафиозные структуры, коррупция, вывоз капитала и так далее. Объясните, пожалуйста. Спасибо.

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Не знаю, почему. Спасибо вам за звонок, спасибо вам за вопрос. Не знаю, почему. Этот вопрос надо адресовать не мне, а собственно господину Путину.

На мой взгляд, банкротство существовавшей все последние годы модели совершенно очевидно. Банкротство тех товарищей, которые выдают себя за мегакрутых экономистов и кичатся тем, что они получили статус пожизненного профессора в Париже или в окрестностях, ясности совершенно не прибавляет. Что такое пожизненный профессор из России? Ну, это опять же моё личное мнение. «А у нас есть из Зимбабве профессор. У нас есть из Мьянмы профессор. А вот ещё и из России. А у тебя есть из России?» — «Нет». — «А у нас есть. Вот Гуриев такой. Может быть, слышал? Не слышал? Ну, ладно. Но он у нас есть. Пусть будет».

Смысл пробиваться в западном научном экономическом мире, когда у тебя в своей стране совершенно очевидные нарастающие проблемы, мне, хоть убей, не понятен. Ну, ты здесь живёшь! Ты русский или ты какой? Так в твоей экономике кошмар начинается, а ты сидишь в своём сытом Париже (в данном случае продолжая тему Гуриева) и поучаешь, что Запад должен разрабатывать «план Маршалла» сейчас. Вот он сейчас всё бросит – и будет разрабатывать «план Маршалла» и готовиться к «серьёзным волнениям в России».

«Профессор Кричевский, в РФ два вида пенсий. По закону о госпенсиях платят из бюджета. Закон о трудовых — это накопления, — это не накопления, точнее, это не только накопления. — Эти деньги растратил кабмин». Он пока ещё не растратил, потому что с Пенсионным фондом нельзя так: деньги собрали и потом их куда-то перебросили. Они на выплату пенсий-то и идут.

От того же автора следующее сообщение, он просто продолжает мою линию по поводу вопиющей дремучести современного научно-теоретического российского сообщества: «Буклемишев из МГУ, оказалось, не знает, что в Российской Федерации два пенсионных закона: госпенсии — выплаты из бюджета; и трудовые — это накопления трудящихся в Пенсионном фонде. Экономист и не знает».

Ну, Буклемишев — мало того, что экономист и не знает, он ещё, вообще-то, и у Касьянова работал и был, я думаю, не последним участником пенсионной реформы под руководством Зурабова, которая, повторюсь ещё раз (вот та, трёхуровневая — обязательное страховое и накопительное содержание), была, пожалуй, самой оптимальной и соответствующей всем международным стандартам. Она бы и осталась такой, если бы в 2005 году кое-кто (не будем показывать пальцем на потолок) не объяснял нам, что если мы снизим ставку единого социального налога с 35,6 до 26%, то серый сектор выйдет из тени — и будет взносов больше, и пенсии будут расти, и вообще, если мы какие-то деньги и потеряем, то бюджет их возместит.

Этим «не будем указывать пальцем на потолок» был не кто иной как Владимир Путин, по наводке господина Кудрина — человека, который сегодня для того, чтобы скрыть свои ошибку, допущенную им 10 лет назад, говорит о том, что надо повышать пенсионный возраст, иначе система не справится. Там ещё валоризация была (тоже с подачи финансово-экономического блока Правительства) без дополнительных источников бюджетирования в Пенсионном фонде. Ну, это детали.

Опять же, по памяти приведу ещё раз. В 2003 году профицит Пенсионного фонда составлял 100 миллиардов рублей, в 2004-м — 66,5 млрд. С 2005-го пошёл дефицит. Вот где корни. Если кто-то вам будет рассказывать об этом, вы спросите. Вам, естественно, зададут в ответ демагогический вопрос: «Вы что, предлагаете в сложных условиях повышать ставки пенсионных взносов?» Да. Да! Но, во-первых, надо определиться — на сколько. А во-вторых, надо поговорить о сером секторе, потому что чем меньше будет серого сектора, тем меньше придётся повышать ставку (а может быть, её и вовсе снизить, особенно если дефицит будет уменьшаться). Вообще-то, если говорить о мировой практике, то вот только один пример. Германия: четверть бюджета пенсионной системы дотируется из федерального бюджета этой страны. Ну, как-то так люди живут.

73-73-948. Ещё несколько звонков. Добрый день, слушаем вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло. Здравствуйте. Святослав. Вы знаете, у меня вопрос, как вы думаете в связи с этой ситуацией. Конечно, во внешней политике ничего положительно нет, на самом деле это всё пиар Соловьёва и прочих товарищей, в том числе включая вашего главного редактора. Единственный вопрос: а Крым они будут возвращать в связи с тем, что им, например, пообещают списать, не устроить здесь какое-то восстание?

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Другая программа у нас, молодой человек! Другая программа! Мы не занимаемся политикой, тем более этими гипотетическими размышлениями: «А они вообще…» Вот «они» — это кто? «А они вообще Крым будут возвращать?» Крым — это и я тоже. Я тоже поддерживал. Я тоже, был бы депутатом, проголосовал бы «за». А теперь в том числе и я, и те, кто меня слушают, должны возвращать после того, как были приняты все соответствующие акты, после того, как случился референдум? А вы на что надеялись?

Я вам несколько раз рассказывал. Год назад, когда всё это случилось (уже чуть больше), когда я разговаривал с очень серьёзным человеком, вторым по рукопожатию господину Путину, я говорю: «А чего вы боитесь? Ну, будет доллар 60 рублей». — «60 рублей — ерунда!» — «А чего боитесь санкций?» — «Мы не знаем, по какому больному месту будут бить». Они были готовы ещё до референдума, и они знали, что это будет. Проблема в другом. Проблема в том, что, зная, предполагая и, в принципе, будучи готовыми к тому, что будет хуже, они не предприняли никаких контрнаступательных мероприятий.

Я неделю назад вам рассказывал о том, что на Питерском форуме было бы здорово, если бы, например, тот же Владимир Путин сказал: «Вот вы говорите „проекты, проекты“, а конкретики никакой. Давайте один проект предложим: „Газпром“ у нас будет теперь заниматься не только добычей и реализацией газа, но и производством оборудования для получения альтернативной „зелёной“ энергетики. Тем более что сам „Газпром“ говорит, что оптимальная дорога в будущее — это двоякое, двойственное, дуальное соединение оборудования для сжигания природного газа и получения альтернативной энергетики. С его ресурсами, с его валютной выручкой, с помощью от государства, с той инфраструктурой, которая в России создана — не материальной, а на уровне законопроектов, на уровне распределения контрактов, подрядов на строительство солнечных электростанций, — никаких проблем». Ну, элементарный проект. Почему нельзя было его предложить? Потому что некому подсказать, некому рассказать, некому подумать о том, что ваша задача — не задницы спасать, а ещё и иногда думать о нашей с вами экономике.

Заканчиваем, господа! «Антикризис профессора Кричевского». В студии был я — Никита Кричевский. Услышимся через неделю. И самое главное — берегите друг друга.